Сознание и его собственник

33.

To, что определяется, как единство сознания, resp. сознаваемого, чрезвычайно многообразно. Всякая называемая, мыслимая, представляемая, воображаемая, и т.д. "вещь", "содержание", "предмет", суть единства, столь же единства сознаваемого, как и сознания. Никакими исключительными правами и привилегиями в этом общем описании никакое я и никакие я не пользуются. Проблема о них возникает, как мы видели, только как более частная проблема "социального предмета", который должен быть прежде всего координирован с другими предметами. Сосредоточиваясь теперь на этом "предмете", мы открываем в нем не только его "предназначенность", но и то, что осуществляет ее, некоторое энтелехическое начало, "источник" переживаний и сознания, свободу, источник конкретности и единственности. Тут само "сознание" выступает как сознаваемое, a sui generis единства сознания раскрываются перед нами как sui generis "носители", но не как иксы, а как имена собственные, что и есть символическое выражение "неизреченного". Тут подлинный источник и прототип всякого понятия "носителя", "субстанции", "ипостаси", и пр. Но воздерживаясь от всякой метафизической теории этого источника, мы видим единственный путь к его уразумению в чистом раскрытии символов, в их разоблачении, и следовательно, в обнаружении затаенного. Всякое уразумение по существу своему есть не просто "участие", а "соучастие", "сопричастие" и "сопричастность"35. Это само по себе уже есть новое сознаваемое в его единстве: сознаваемое единство сознания. Единственность и незаменимость каждого участника или соучастника этого единства не может быть им уничтожена. Это было бы внутренне противоречиво и, следовательно, по существу невозможно, потому что это сводило бы индивидуальное к нулю, – а из собрания нулей, разумеется, не вышло бы нового единства. Единственность индивидуального не уничтожается, если мы, заглядывая в его сущность, устанавливаем "типическое" и изображаем его в ему единственно присущей структуре. He предвосхищая никаких теорий и аналогий, мы не можем ни в коем случае утверждать, что типическое индивидуального в каком-либо отношении может нам предначертать отношения и "типически" коллективного. Соборное в его сущности и его существенные же типы есть самостоятельная сфера исследования. Наши выражения: моральное, эстетическое, религиозное, научное, и пр., сознания, уже указывают направления, в которых возникают соответствующие проблемы, хотя это только области абстрактного, и в таком виде просто заголовки целых "наук". Это – не "типы", а обобщения. Но не следует забывать, что именно конкретное, как такое, имеет свою особую "общность", которая достигается не путем "обобщения", а путем "общения". Сознание, напр., религиозное может рассматриваться не только как общее, но и как общное, оно имеет свою конкретную форму общины, имеет свою, скажем, "организацию веры"; сознание эстетическое имеет конкретную общную форму искусства или "организацию красоты"; то же относится к "науке", и т.д. Все это необходимо должно иметь свою "форму", чтобы оно могло быть названо и затем раскрыто в смысле своего слова, логоса.