|
Агностицизм заменяет истину прагматикой. Некоторые мыслители считают агностицизм наиболее удобной формой для служения всякой власти, которая как бы олицетворяет собой принципы порядка и полезности. Экзистенциализм разрушает и эту куцую идею общественной пользы. Она живет импульсами подсознания, поэтому переходит на ту ступень биологизма, которая называется витализмом. Она живет импульсами своего подсознания, видит мир, как проекцию самого себя во времени и пространстве, смотрит на Бога, как идею или образ, возникший в его душе, мало интересуясь, существует Бог или нет. Он хочет найти полноту бытия в удовлетворении темных инстинктов, потрясающих его душу, в еще более темных представлениях, пленяющих его сознание. Первородный грех и самые низменные страсти он принимает как онтологию своей души, как неповторимый облик своей индивидуальности. Когда человек говорит греху: «Ты — мой», а страстям: «Вы - источник моей жизни», то биологизм превращается в патологию, и в душе пробуждается «другой инстинкт» — инстинкт разрушений и смерти. В искусстве это состояние проявляется в форме декаданса. Здесь заканчивается гуманизм. Здесь нигилизм окончательно расправляется с остатками нравственных представлений, он выбрасывает их вон, как клочки давно разорванной картины. Наступает заключительный аккорд в духовной истории человечества, это - сатанизм. Человечество, потерявшее Бога, ненавидит Бога за свою потерю, ненавидит Бога за то, что оно несчастно и ищет забвения в самом безумии и демоноуподоблении. Если бы в это время можно было бы извне посмотреть на землю, то она показалась бы окутанной черным туманом. Всякая концепция условна. Элементы будущего находятся в прошлом. Каждый указанный этап только композиция и соотношение элементов. Поэтому любая концепция похожа на графику, которая ставит перед собой цель не написать картину, а предать только общие очертания, похожие на силуэты. Современный интеллигент уверяет себя, что отказавшись от привычной для него жизни, полной сменяющихся потоков впечатлений, волнуемой страстями, которые то вздымают его душу вверх, то бросают вниз, как волны в бушующем море корабль, попавший в их плен, отказавшись от привычных картин рафинированных преступлений и блуда, которые стали превращаться для него в какой-то допинг; от привычных знакомств и связей, основа которых солидарность в грехе и состязания на выносливость в болтовне, одним словом, подавив в себе помыслы и эмоции, он останется в душевной пустоте, в состоянии мертвящего равнодушия и бесчувствия и будет чувствовать только одно — свою беспомощность, как ребенок, выпавший из люльки. — 9 —
|