Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Второй отчет Кастанеды «Отдельная реальность. Дальнейшие беседы с доном Хуаном» увидел свет в 1971 году. Он представлял собой дневниковые запи­си и конспекты дальнейших инструкций дона Хуана. В это время Карлос как будто бы спрыгнул со скалы, но выжил, превратившись в ворона, а потом встре­тил существ из другого мира, названного им «неор­ганическим». Его описание отличалось большим мастерством — он сумел сделать тот мир невероят­но правдоподобным, — но все-таки остался обыва­телем, бесконечно потрясенным, циничным, испу­ганным и, более того, неуверенным. Он постоянно терпел неудачу, пытаясь рационально объяснить не­выразимую мудрость дона Хуана, так как опирался на «европейскую логику».

Возможно, самое большое обаяние его как пи­сателя было в том, что он заставил читателей почув­ствовать, — любой из них тоже смог бы стать луч­шим учеником мага. Уильям Берроуз, идол поколе­ния битников и хиппи, автор взрывного романа «Обед нагишом», заметил журналисту Адаму Блоку. «Ну почему же дон Хуан не подцепил меня вместо этого идиота Карлоса?»

Другим легендарным литератором, читавшим Кастанеду, был Хантер Томпсон. В его самой попу­лярной книге «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» главный герой, обращаясь к Оскару Акосте, адво­кату, выросшему среди туземцев Самоа, говорит: «...Провел большую часть дня в ванне, читая эту отвратительную книгу про дона Хуана „Путь позна­ния индейцев яки». Жуть! Этот старик ну просто задолбал того парнишку. Но, может быть, он дей­ ствительно как-то связан с „четырьмя врагами»? Ты не думаешь, что тебе стоит обмозговать это?.. Ког­да все заканчивается, ты сидишь там, опустошен­ный, ожидая телекамер... Дерьмовый путь познания индейцев яки».

Плохо ли, хорошо ли, имя «дон Хуан» стало привычным для нынешнего поколения. Кастанеда трансформировал значение этого имени, до того бывшее благодаря Фрейду нарицательным, означа­ющим патологический флирт (в духе сексуально озабоченного лорда Байрона). Теперь оно не было синонимом промискуитета -, а стало символом по­клонения гуру. Когда Джон Леннон сказал о своей жене: «Йоко — мой дон Хуан», — это не нуждалось в комментариях.

Читатели были захвачены потрясающей возмож­ностью «взметнуться выше Орла, чтобы стать сво­бодными». Этой метафорой brujo, «человек знания», описывал оставление своего тела и пребывание в полном сознании после смерти. Кастанеда живопи­сал фантастическую картину «плаванья в Бесконеч­ности» — так он называл нескончаемое путешествие в сверхъестественных мирах. Оно достигалось по­сле «сгорания изнутри», финального акта земного пути мага. Карлос утверждал, что его учитель был властен выбрать момент своего ухода вместе с уче­никами, обрести телесную оболочку на более высо­ком плане — на уровне «второго внимания». Иногда Кастанеда писал о мучительно манящем «третьем внимании», царстве «абсолютной свободы».