Человеческие качества

Однако, видит бог, возможность эта была упущена. Современная цивилизация многим принесла процве­тание, но она по освободила человека от той алчности, ко­торая совершенно несовместима с открывшимися перед ним огромными возможностями. Оставшиеся ему в наслед­ство от времен бедности эгоизм п узость мышления про­должали довлеть над ним, заставляя без конца извлекать материальные выгоды практически из всех тех разитель­ных изменений, которые он сам вносил в свою жизнь. Так человек постепенно превращался в гротескного, одномер­ного Homo economicus. К сожалению, от этого изобилия выигрывали в основном лишь определенные слои общест­ва, и их не очень-то волновало, какой ценой заплатят за это благополучие другие, уже живущие или еще не родив­шиеся жители планеты.

Помню, меня еще в ранней юности глубоко поражало, что во времена, когда, казалось бы, общество могло позво-

2 Заказ Ni 2069

17

лить себе стать добрее, мягче и терпимее, оно продолжало развиваться, движимое себялюбием и эгоизмом. Я проис­хожу из семьи, принадлежащей к нижним слоям среднего класса. Постоянная борьба за скудный достаток, угроза бедности и неуверенность в завтрашнем дне составляли здесь основу человеческого существования. Отец мой, од­нако, был человеком образованным, и его общая культура, чисто человеческие качества и гуманистические идеалы оказали большое влияние па мое развитие. Предки его были родом из Венгрии. Их продвижение на запад нача­лось несколько поколений назад. После временных оста­новок в Хорватии, Далматии и Венеции они наконец до­стигли Северной Италии и осели в Турине. Именно здесь я и появился на свет. Мне всегда казалось, что характер моей семьи носит следы венецианских традиций — духа первооткрывателей новых земель, путешественников, куп­цов п дипломатов. Предками моей матери были крестья­не из горных районов Пьемонта. Нелегкая жизнь их проте­кала в постоянной борьбе за скудные урожаи пшеницы и кукурузы. Когда на холмы приходила засуха, иссякала последняя вода в колодцах, они запрягали мулов и отправ­лялись за нею к ближайшей реке, до которой было более 10 километров.

С детства я привык критически относиться ко всему, что происходило в Италии и за ее пределами. К этому при­учила меня обстановка в семье, либеральная и чуждая ре­лигиозной ограниченности, а также то воспитание, которое я получил. Отец мой был одним нз первых социалистов. Мы жили в Турине, городе огромного обаяния и строгих пра­вил, где все дышало воспоминаниями о битвах за воссоеди­нение Италии, эпохе создания единого итальянского госу­дарства. Суровые, трудолюбивые жители города всегда ка­зались мне менее предприимчивыми и подвижными, чем принято считать среднего итальянца. Когда в прошлом веке возникла возможность объединить дюжины малень­ких государств Итальянского полуострова в единую стра­ну, именно Пьемонт, и в частности его столица Турин, встал во главе этого движения и дал ему необходимое воо­ружение. Позднее Турин постепенно становился крупным промышленным центром, частично утрачивая при этом свой прежний шарм, по сохраняя отличавшие жителей это­го города гражданские добродетели и непоколебимое сво­бодолюбие. Именно в Турине берет начало та гумаписти-