|
Итак, воскресным полднем я на несколько часов отправился к Энгакуджи, и молодой ошосан, который был попечителем одного из маленьких храмов обширного комплекса, любезно объяснил мне, как следовало сидеть в медитации. Я был очарован им. Приземистый широкоплечий аскет из Окинавы, он ходил босиком и был одет в традиционное японское хакама. Он бесшумно двигался по залу, готовый внезапно ударить или отругать с крайней строгостью человека, нарушившего правила. Но когда медитация была закончена и мы вместе пили зеленый чай, он излучал всю мягкость и сострадание великих Бодхисаттв. При прощании ошосан отозвал меня в сторонку. «Сердечно благодарю вас за посещение нашего храма, — сказал он. — Теперь и я хотел бы побывать в христианском монастыре». Я несколько замешкался. Чувствовал, что в Токио не существовало христианского монастыря, куда я мог бы привести его с целью почерпнуть что-либо. И слишком много там подвизалось шарлатанов от христианства (в самом деле, их более среди японцев, чем где-либо еще), и наши монастыри были столь «западными», столь подобны офисам – так что он, вероятно, должен был бы там надеть обувь. Этот случай помог мне уяснить необходимость восстановления принципа созерцательности в русле христианства, чему можно было поучиться у буддизма. Но вернемся к медитации. Скоро я уже сидел в тишине вместе с небольшой группой людей – в позе полу-лотоса и пристально глядя на стену. Этот тип медитации не был так уж нов для меня, ведь Св. Иоанн Креста был моим наставником в течение многих лет. В то время я читал «Облако Незнаемого» (об этом сборнике трактатов анонимного автора я впоследствии написал до некоторой степени академическую книгу). «Облако» учит молчаливой, вне-образной медитации, не слишком отличной от дзена. К примеру, в начале одной из маленьких глав, анонимный автор «Облака» наставляет своих учеников: «Пропускай все мимо себя… отбрасывай как злые, так и добрые мысли». По идее автора, все мельтешение думания должно быть устранено для того, чтобы внутренние подвижки (как он красиво называет их «невидящее движение любви») могли возникнуть в глубине «Я». Его доктрина имеет сходство с указанием Св. Иоанна Креста — в необходимости отказа от мышления для того, чтобы двигаться путем, который испанский мистик называет «живым пламенем любви». Я мог бы добавить здесь, что вне-образная молитва не является столь уж необычной для христиан, склонных к медитации, но об этом мало говорят. Однажды, при проведении ритрита для сестер на юге Японии, я предложил им провести несколько часов в безмолвной медитации, подобной дзену, пристально глядя в стену. После этого эксперимента, довольно многие из сестер заметили: «Но я всегда медитирую так!». — 4 —
|