|
Таким образом, дело не только в том, что трагедия (искусство) заменяет непосредственное изживание социально опасных или нрав- ственно запретных страстей их сопереживанием, основанным на идеальном перевоплощении зрителя в героя. Не менее важно и то, что альном перевоплощении зрителя в героя. Не менее важно и то, что вместе с отменой оргиастического ритуала, основанного на сверхлич- ностном религиозном авторитете, вместе с крушением этого авторите- та вообще, т.е. по мере освобождения личности, а следовательно, и выдвижения на первый план значимости личного решения, личной от- ветственности, всякое прямое выявление подобных побуждений, их "выставление на показ" становится крайне затруднительным, ибо за них теперь приходится отвечать самому "герою" и - главное! - самому "сочувствующему" ему зрителю. То, что было возможным (и необхо- димым!) в рамках религиозного культа, оказывается невозможным в антиавторитарной форме искусства. В противоположность участнику мистерии герой трагедии (Эдип) не может уже отождествить смысл совершаемых им действий со своим намерением, ибо это исключило бы для "зрителя" всякую возможность мысленного перевоплощения в героя. Картины намеренного злодеяния вместо сочувствия сразу и автоматически вызывали бы чувство нравственного негодования, что могло бы вообще отбить у зрителя всякую охоту созерцать отврати- тельное зрелище67. Но ведь цель трагедии - заставить все-таки зрителя прочувствовать содеянное героем как собственное деяние, опознать в его страстях собственные страсти, до конца "проиграть" их вплоть до всех возможных последствий, чтобы вместе с героем достичь, нако- нец, подлинного раскаяния и очищения истиной, заработанной таким страшным способом. Софокл добивается этой цели с помощью следу- ющих приемов. Ссылка на "роковое совпадение обстоятельств" избавляет зрите- лей от ответственности за сочувствие и обеспечивает им возможность мысленного перевоплощения в героя. Однако в отличие от героя, который "не ведает, что творит", зри- тель с самого начала видит реальный смысл содеянного; если на сцене Эдип рассуждает об убийстве "прохожего" или подробно расписывает свое счастье в "честном" браке, то зритель, сочувствующий Эдипу, "проигрывает" в это время картины убийства отца и кровосмешения с матерью. Величайший соблазн этой двусмысленной ситуации заклю- чается в том, что сочувствие "невинному" герою, а следовательно, и углубленное сопереживание реального содержания его деяний обора- чивается для зрителя редкостной возможностью открыто сочувство- вать величайшему преступлению, которое он и сам ведь мог бы по- зволить себе совершить "по незнанию"! Это смягчающее обстоятель- ство ("незнание") позволяет зрителю преодолеть парализующее воз- действие страха ответственности и расковать свое воображение. Все это дает ему возможность выявить и до конца реализовать в фантазии — 127 —
|