|
Именно эти исходные эстетические принципы позволили Сомову-критику столь глубоко и верно оценить «Горе от ума». Они же побудили его в 1827 г. выступить в роли переводчика той части «Жизни Шекспира» Гизо, которая посвящена разбору шекспировских трагедий, и в частности «Гамлета». «Гамлет служит в какой-то мере прообразом современного героя», – читаем мы здесь. И далее, «Почва, на которой воздвигается новое искусство», указана «системой Шекспира», объемлющей «ту всеобщность чувствований и состояний, которая составляет ныне для нас позорище дел житейских» [Сын отечества, 1827, ч. СХIII, № 9, с. 61]. Другая область, где этот даровитый литератор оставил заметный след, – русская повесть. Именно Сомову выпала в середине 1820-х гг. роль одного из пролагателей новых ее путей. В истории всякой литературы бывают моменты, когда кипучая подспудная работа не приносит зрелых совершенных плодов, но исподволь готовит приближающийся взрыв. Таковы были 20-е годы прошлого столетия в истории русской прозы. Ведущую роль в литературном развитии по-прежнему сохраняла поэзия, но новое поколение прозаиков, выступившее в начале десятилетия, могло уже опереться иа опыт и на завоевания предшественников: с конца XVIII в. проза год за годом отвоевывала у стихотворных жанров все более широкий круг тем и предметов. На протяжении двух первых десятилетий XIX в. в прозе явственно различались две основные тенденции. Одна, связанная по преимуществу с разработкой большого повествовательного жанра – романа, осваивала, совмещала и развивала традиции просветительской сатирической журналистики XVIII в. и низовой демократической литературы. Элементы сатиры на нравы в сочинениях А. Е. Измайлова или В. Т. Нарежного нанизывались на нить авантюрных похождений героя и неизменно приправлялись назиданием. Такой роман по-прежнему не сопоставлялся с произведениями «высокой» литературы и сохранял особую читательскую среду. Лишь последним завершенным своим произведением («Два Ивана, или Страсть к тяжбам», 1825) Нарежный поколебал предрассудок, будто «наш народный быт не имеет или имеет мало оконечностей живописных» [Вяземский П. А., Полное собрание сочинений, т. I, СПб, 1878, с. 204], которые могли бы послужить основой для создания русского романа. Мыслящие современники без колебаний отдавали предпочтение другой линии развития прозы. Признанным и непревзойденным мастером ее был Н. М. Карамзин – автор эпистолярного «путешествия», прозаических миниатюр, повестей. Повести Карамзина при всем своем разнообразии неизменно отличаются артистической простотой и ясностью построения, стилистическим изяществом и завершенностью. Но главное их завоевание – изображение внутреннего мира мыслящей и чувствующей личности, то, что до Карамзина оставалось достоянием лирики и драматургии. После наполеоновских войн, в годы преддекабрьского общественного брожения стало очевидно, что движение, заданное русской повести Карамзиным, исчерпало себя. Он сам «Историей государства Российского» выдвинул перед русской прозой новые задачи. — 9 —
|