|
Гурджиев говорил об уровнях опыта применительно к гипнозу. Он начал с определения различных субстанций, или энергий, существование которых можно продемонстрировать, но они еще не открыты естественными науками. Среди них были слишком тонко организованные и не поддающиеся физическим методам исследования. Каждое возможное действие зависело от этих субстанций. Например, если мы думаем, у нас должна быть субстанция мысли. Погружаясь в какой-либо над-нормальный опыт, мы должны обладать соответствующей субстанцией. Существуют способы разделения и управления этими субстанциями. Один из этих способов и называется гипнотизмом. Есть много разновидностей гипнотизма в зависимости от вовлекаемых субстанций. Гурджиев объяснял регрессию памяти способностью особой субстанции, присутствующей во всех живых существах, «кристаллизовываться в виде тонкого тела внутри физического тела». Князь спросил, может ли тонкое тело вселяться на земле в других людей или в животных. Гурджиев ответил отрицательно; в то же время он не сказал ни «да», ни «нет» в ответ на утверждение князя о том, что реинкарнация может быть доказана. Он просто заметил: « На западе понятие реинкарнации столь извращено, что говорить о нем бесполезно». Он заговорил о моих опытах по экстериоризации чувствительности и о разных ответах гипнотизируемого на различные металлы. Каждый металл был связан с особой тонкой субстанцией. Эти же субстанции присутствуют и в человеке, хотя и находятся на более низком уровне, чем подлинная человеческая субстанция. Каждая субстанция обладает определенной психической способностью. У человека в глубоком гипнозе субстанции разобщаются - как медная стружка под действием магнита. В этом состоянии субъект способен отвечать на воздействие тех субстанций, к которым он обычно не восприимчив. Так, можно использовать различные металлы для вызова определенных психических реакций, например, злости, страха, любви, нежности и т.п. Здесь я потерял нить разговора и слушал, не слыша. Очевидно, этот человек обладал особенными знаниями, каких я не встречал раньше. Я был убежден, что все, о чем он рассказывает, не вымысел, заимствованный у писателя-оккультиста, а факты, проверенные им самим. Трудно описать словами, чем Гурджиев отличался, скажем, от того же князя или от знакомых мне дервишей. Меня охватило сознание собственной неполноценности: уверен, он смог бы ответить на все мои вопросы, а я не знал, что спросить. Я хотел рассказать о том, что мне довелось пережить после ранения, но не смог заставить себя заговорить. Я боялся, что ему покажется, будто я считаю себя особенным, не похожим на других. Мне совсем не хотелось быть проанализированным и разложенным по полочкам, как он разобрал гипнотические опыты. Вместо этого я заговорил о своем открытии пятого измерения и вере в существование области свободной воли. — 55 —
|