|
Несомненно, латихан подарил много чудесного мне и Элизабет. Многие другие люди на моих глазах изменялись к лучшему. Мы стали свободнее, более открытыми и обрели надежду, которой не было до появления Субуда. Я ясно осознавал вред, принесенный ненужным пессимизмом и ограничениями гурджиевских групп. Я больше не мог поверить в пессимистическое кредо, сформулированное Ф. X. Брэдли в предисловии к «Видимости и Реальности» ["Appearance and Reality"]: «Когда все прогнило насквозь, человеку остается только смердеть как тухлая рыба». Я не был согласен и с многочисленными толкователями Гурджиева, по мнению которых, в духе Брэдли, оптимист мог бы сказать: «Это лучший из миров и все в нем - необходимое зло». Несомненно, я изменился: я мог общаться с источником мудрости вне меня и за пределами моего сознания. По жестокому замыслу Рока я должен был быть отвергнут всеми, кто много для меня сделал. Для меня было ясно, как день, что «тестирования», устраиваемые субудовскими группами в Лондоне и во всем мире, были в значительной степени самообманом и принятием желаемого за действительное. Я наблюдал развитие «Оксфордской группы» под руководством доктора Бачманна, позднее нравоучительно вещавшего об опасностях, окружавших и подстерегавших веру в «руководящий внутренний голос». Я находился в нелепейшем положении, отрицая в других то, к чему привык прислушиваться в себе. Убежденный, что могу общаться со своим сознанием, я тем не менее сомневался в способности других получать послания и указания свыше. Много месяцев я с напряжением искал разрешения этого противоречия. Подвергая себя намеренному «тестированию», то есть пассивно отдаваясь латихану и задавая особые вопросы, я либо вовсе не получал ответа, либо приходивший ответ был сомнительным. Но, позволив хотя бы легчайшему намеку на желаемый ответ пробраться в мой вопрос, я туг же получал ответ столь туманный и неконкретный, что впасть в самообман становилось проще простого. С другой стороны, не задавая вопросов, а молясь о руководстве, указание, что должно делать, приходило неожиданно и непредсказуемо без латихана, как правило, тогда, когда я и не думал об этом. Эти указания были четкими и часто отличались от моих желаний, так что я не мог сомневаться в их истинности. Постепенно я сформулировал следующие критерии для различения указаний «внутреннего голоса»: 1. Они не должны противоречить здравому смыслу. 2. Они должны быть потрясающими или, по крайней мере, неожиданными. 3. О них не следует просить, кроме как в очень общем виде «просьбы о помощи». — 300 —
|