Магический театр и архетипические технологии

Суфизм, о котором писал Корбен, является древним знанием (дисциплиной) глубинного воображения. Отношения между учителем и учеником, правила и границы этих отношений во время встреч, фантазии, которые их поддерживают, весьма отличаются от отношений в современной психологии, анализе или терапии. В то время как архетипическая психология легко преодолевает искушение поставить знак равенства между аналитиком и гуру или шаманом, она, возможно, не так осторожна и внимательна, когда речь заходит о заимствованиях на уровне идей и концепций.

Это достаточно актуальная задача, связанная с тем, что архетипическая точка зрения повязана общим интересом с прагматикой иррациональных – магических, мистических -- дисциплин и других способов и путей воображения, к которому она относится, также крепко, как она скреплена и взаимодействует с путями и способами воображения в аналитической психологии. Любая неудача на пути решения такой задачи оставляет эти практики в единственном качестве – арены духа, где душевные проявления часто никак не поддерживаются, не ободряются, не поощряются. В самих работах юнгианских – да и многих других -- аналитиков можно почувствовать, что другие практики или методы часто рассматриваются как находящиеся на более низком уровне или как просто некие предшественники анализа, который воспринимается как действительно нечто важное, как реальная вещь. (Здесь мы касаемся важной темы нарциссизма современной психотерапии вообще и постюнгианства, в частности) Мы должны исследовать различия между имагинативными сосудами, которые предлагаются для работы с душой, и вовсе не обязательно рассматривать их иерархически сквозь мощные линзы того или иного вида анализа. Нас, прежде всего, должны интересовать сама рама или каркас, сам аналитический сеттинг как часть психологической рефлексии, а вовсе не принадлежность к той или иной психотерапевтической групировке.

В то же самое время, я признаю, неизмеримый долг перед Юнгом и Хиллманом. Но совокупность их идей и практики является лишь еще одним инструментом в созидании души, в душевной сноровке. Мне кажется, МТ вполне следует древнему буддийскому завету: «Встретищь Будду, убей Будду». Глубинная психология часто может быть душевной, но душа выходит далеко за рамки любой глубинной психологии. Как и многие другие, создатели МТ странствовали по разным психологическим дорогам, пока не столкнулись с архетипической психологией, с необходимостью артикуляции собственных идей. В когорте этих странников я обнаруживаю и себя тоже. Хотя, возможно, без изощренности душевной рефлексии или навыков архетипической психологии, некоторые техники воображения, которые я испробовал, вовсе не были лишены своей созидательной способности. Тем не менее, если исходить из душевной перспективы, сами практики этих других традиций нуждались в определенном пересмотре,.
Как и любой сосуд, для душевной работы МТ имеет четыре аспекта: свои идеи (включая теории и опытные переживания): свою практику в сценическом, ритуальном и психотерапевтическом воплощении (включающие то, как он воспринимает эти идеи и их прагматический момент, осуществляемый при работе с архетипическими образами, то есть, то, что с этими образами происходит); свою традицию, сложившуюся в процессе 20-летней работы (то есть, исторический и современный разговор, в котором МТ воображает и местополагает себя), и свою организацию в рамках определенного психо-социального контекста (как он воплощен, и где он пребывает в социуме). В последнем случае, мы обнаруживаем МТ не только на «театральных подмостках», но и в виде работающей кафедры архетипических исследований, в которой исследовательским путем решаются текущие конкретные образовательные и научные задачи. Как аналитическая, так и архетипическая психологии дали определенные бесценные размышления по первому аспекту деятельности МТ и АТ в плане своих идей. Различные религиозные, герметичные и магические традиции приходят на ум в этой связи, равно как и последние достижения в антропологии, социологии, науке вообще и даже в самой психологии. В этом плане, перспективы работы Кафедры – единственной в России -- выгодно отличаются от существующих практик на Западе, где примечательно определенное отсутствие рефлексии архетипической психологии на свое собственное воплощение и олицетворение в мире.. Такая рефлексия существенно важна не только для более полного понимания творческого образного (имагинативного) материала, но и для развития других сосудов, как более утонченных путей и способов созидания души. Важна здесь и международная кооперация такой работы, чего пока что не смогли – а может и не захотели -- психологически отрефлектировать западные пост-юнгианские психологии. Представляется важным в такой кооперативной работе показать на примере деятельности Кафедры, как эти четыре аспекта сопряжены друг в друге, взаимно утверждены, переплетены, и несут в себе общие предположения, парадоксы, корневые метафоры и противоречия. Это и составляет проблему идентичности не только МТ, но и всей становящейся АП, которую по инерции продолжают рассматривать как одно из ответвлений аналитической психологии, а не как стремительно развивающееся автономное направление глубинной психологии. Но так ли это сегодня?