|
В какой-то момент я поняла, что дальше так жить не могу. Вроде как я не думала о семье, они мне даже перестали звонить, но все равно эта привязанность висела на мне как камень, тянущий ко дну. Еще мне приходило на ум вот какое сравнение - как будто мои ноги застыли в бетоне, и все мои яростные попытки "взлететь" ни к чему не приводят, только доставляют боль. Тогда я поняла, что я хочу подойти к проблеме привязанности к семье, как военный стратег подходит к подготовке предстоящей войны. Я поставила перед собой задачу минимум, которую должна была решать до тех пор, пока не решу окончательно - я решила жить со своей семьей и устранять НЭ до тех пор, пока все НЭ не будут устраняться за полсекунды. К этому моменту я уже поняла, что все мои попытки просветлять ни к чему не приводят, поэтому я перестаю это делать и отдаю все свое внимание решению одной-единственной задачи - тотальному устранению НЭ в присутствии своих родственников. Я составила список тревожных сигналов, которые должны были мне ясно дать знать, что я заснула. Среди них были - "желание просветлять", "мысль о том, что мама все-таки права", "ощущение правомерности чувства вины", "желание курить", "светлые чувства к родственникам". Если какой-то из этих сигналов срабатывал, я должна была тут же бросить все, перевернуть себя с ног до головы и пробудить себя любой ценой. Когда я сформулировала эту задачу, у меня не сразу возникло ощущение, что пора ее воплощать в жизнь. Прошло какое-то время - около суток, был уже поздний вечер, и вдруг я ощутила, что ПОРА! Я посмотрела на часы, и мой рассудок сказал, что это абсурд, они уже спят, я буду дома только через два часа, это будет уже глубокая ночь. И завтра утром… но все эти механические мысли никак на меня не повлияли - я собралась и поехала к своей семье. Всю дорогу я устраняла все хаотические отвлечения (ХО) и совершала непрерывные усилия для того, чтобы непрерывно переживать устремленность. Постоянно возникали мысли - "да что ты, расслабься, едешь к маме с дочкой, что страшного может произойти? Обычная ситуация." Но я знала, что если я хоть на секунду опять поддамся на то, что слова мамы - правомерны, если опять испытаю чувство вины и поддамся ему, не устраню его мгновенно, то все - я пропала. Было у меня такое иррациональное ощущение, что если я сейчас не сделаю это, то уже не сделаю никогда. Когда я зашла в лифт, я ощутила, что сердце выпрыгивает от волнения, а когда я позвонила в дверь, то ощутила себя настоящим воином, который в следующее мгновение должен встретиться с врагом. — 18 —
|