|
В такой широте, панорамности видения проблематики сознания, в отсутствии идеологической предзаданности и догматизма имеется своя прелесть книги Ханта, особенно для отечественного читателя, еще не вполне отвыкшего от того, что сознание вторично и второсортно. Разумеется, автор предлагает и свой взгляд на сознание, но делает это как бы под сурдинку, не навязывая его читателю. Я тоже предоставлю оценку авторской позиции читателю. Пожалуй, единственное, на чем твердо настаивает Г. Хант — это объективность существования сознания, что для читателя, знакомого с трудами А. А. Ухтомского, Г. Г. Шпета, М. М. Бахтина, М. К. Мамардашви-ли, не может быть новостью. Физиолог А. А. Ухтомский еще в начале XX века писал, что субъективное не менее объективно, чем так называемое объективное. Г. Г. Шпет саркастично аргументировал объективность идей, смыслов, сюжетов: идея может влезть или не влезть в голову философствующего персонажа, ее можно вбить в его голову или невозможно, но она есть, и ее бытие нимало не определяется емкостью его черепа. М. К. Мамардашвили говорил о едином континууме бытия-сознания. Своеобразие аргументации Г. Ханта состоит в том, что он больше опирается на перцептивные данные, свидетельствующие о бытийности сознания, чем на интеллектуальные или деятельност-ные. В отличие от Парменида и его последователей (К. Поппер и Предисловие 13 др.), связывавших сознание с теоретическим миром, Г. Хант ищет его в мире перцепции. Он приводит свидетельства чувствительности восприятия к смыслу, «ощущения смысла». Эти различия напоминают известное замечание 3. Фрейда, сделанное им в свое время в беседе с С. Дали: «В произведениях реалистов я ищу бессознательное, а в произведениях сюрреалистов я ищу сознание». Думаю, что сознание, как и дух, веет, где хочет, оно свободно. Его можно найти в любом психическом процессе, лишь бы он был дискретным (а других не бывает!), в виде отчетливых или фоновых форм рефлексии. Здесь мы с благодарностью должны вспомнить Гегеля, сказавшего, что дух не есть нечто абстрактно простое, а есть система движений, различающих себя в моментах. Различение себя в моментах — это и есть начало рефлексии, осознания и, в конечном итоге, сознания. Предпосылкой такого различения являются волновые процессы внимания и кванты перцепции, квантово-волновой характер живого движения, непредсказуемые вспышки-озарения интеллекта с последующей оценкой их природосообраз-ности: рефлексия как постскриптум к мысли (И. Бродский) и пре-скриптум к действию, в том числе и к перцептивному, мнемиче-скому, интеллектуальному. Рефлексия есть сравнение смысла задачи, будь она двигательной или умственной, с достигнутым результатом. Она может быть осознанной или неосознанной, верной или ошибочной, сопровождаться актами объективации или нет, но она присутствует в любом психическом и поведенческом акте. Поэтому Г. Г. Шпет был глубоко прав, говоря об укорененности смысла в бытии. — 9 —
|