|
Я был вынужден задумываться о том, не является ли главной причиной этого относительного застоя в психологии, наряду с многочисленными формами организационного нажима в сторону специализации, именно общее пренебрежение к сознанию. Как может дисциплина, ставящая своей целью изучение разума и личности, претендовать на «экологическую обоснованность», если наследие методологического бихевиоризма не позволяет ей серьезно считаться с «опытом»? Поэтому в данной книге я стараюсь помещать сознание в определяющий центр познания, как способность к чувствительной 20 Природа сознания подстройке к окружающей среде, обнаруживающуюся даже у простейших. В вызывающем много споров вопросе о соотношении сознания и разума я свожу последний к первому. Сознание — это не «механизм», который следует «объяснять» с точки зрения когнитивной психологии или нейрофизиологии, а первичная категория, определяющая уровень анализа, соответствующий психологии. Его существование может стать фундаментальной проблемой для холистической, теоретико-полевой биологии будущего, но для наук о человеке оно является контекстом нашего бытия. В соответствии с этим, и по контрасту с представлениями о сознании, как о чем-то по самой своей природе личном и не допускающем публичного подтверждения, в данной книге наш опыт понимается как «со-знание с» — и, как минимум, по трем причинам. Во-первых, как показал Гибсон, все формы чувственной осведомленности («перцептуального осознания») организованы в терминах общих размерностей, соответствующих матрице, которая потенциально обладает как внутривидовой, так и межвидовой универсальностью. Во-вторых, наше человеческое самосоотнесенное сознание основано на «оборачивании назад» на эту перцептуальную матрицу посредством межмодальных синтезов. Эти синтезы имеют структуру диалога — интериоризации первых кинестетических и зрительных трансляций в «отражающем взаимоотношении» между младенцем и матерью. Наконец, сами межличностные состояния представляют собой максимальное эмпирическое выражение этой же самой межмодальной способности, и потому имеют не «нарцис-сическую», а разделяемую и общую природу. Я полагаю, что в данной книге мне удалось наметить перспективы психологической науки, основанной на примате опыта. Этим я надеялся указать путь к психологическим дисциплинам будущего, которые сумеют в более полной мере отдать должное изначальной задаче наук о человеке — решению проблем как нашей загадочной природы, так и характеризующих нашу эпоху социальных и духовных кризисов. ОТ АВТОРА — 14 —
|