Философия Мастера Игры

Максы

Такие же, как и все логики – игроки за результат и ради результата. С той разницей, что норм поведения как таковых для них не существует. Макс сам пишет свои нормы, исходя из собственной практичности. То есть, на слово «черножопые» по отношению к гондурасцам, он – максимум – улыбнется. Или вообще воспримет его спокойно. Ему лично до гондурасцев нет никакого дела. Ему есть дело только до себя и до «своих».

Если Джеки и Штирлицы никогда не нагрубят оппоненту всерьез, то Макс совершенно спокойно скажет ему в глаза все, что думает. Разговор о Гондурасе он поддержит опять‑таки с точки зрения практики. То есть, если он туда собирается ехать, то спросит о ценах на продукты и куда можно сходить, что посмотреть, то есть информацию, нужную и интересную лично ему. Он с удовольствием посмотрит фотографии. Особенно те, где на фоне объекта отсутствуют люди. Но не надейтесь, что на ваш рассказ Макс покивает и скажет, что сходит туда, куда вы посоветовали. Он скажет что‑то вроде: «Ну я подумаю и решу». Он всегда принимает решения сам. Если он сам был в Гондурасе, то, скорее, дождется, пока вы выскажетесь сами, и только после этого обронит несколько фраз о своем впечатлении. Возможен еще вариант, когда у Макса ситуация, когда можно показать себя «сильным». К примеру, он жил в Гондурасе, в довольно трудных условиях, выстоял, а теперь занял лучшее положение. С молчаливым завершением – «и вот я перед вами». При этом для него имеет значение не столько количество слушателей, сколько их эмоциональность и способность чувствовать людей – проникаться их словами. Он сразу выцепит таких восприимчивых по их восторженно‑уважительным репликам и рассказывая, будет смотреть в их сторону. Не пытайтесь оспорить его слов, он вас не услышит. Не вступайте с ним в открытое противостояние (к примеру, словами «ты выдумываешь»), – вас просто раздавят. И сам Макс, и люди, уважающие его, а уважают его очень многие.

Робеспьер

Робеспьер вступит в игру, если изначально находится в приятной ему компании, уютной атмосфере и в хорошем физическом состоянии. В разговор он вступит, среагировав на шум голосов (если не занят работой), и, подняв голову, некоторое время будет просто внимательно слушать. Но недолго. Если рассказчик ему приятен как человек (то есть, по оценке ощущением), он почти сразу начинает задавать вопросы. Робеспьеру интересна реальная жизнь, и Гондурас ему будет любопытен с точки зрения того, что если эта страна существует, то почему бы не узнать о ней побольше. Он не собирается туда ехать, никогда там не был, у него никого там нет, но вопросы из него посыплются, как из рога изобилия. При этом ни один вопрос не коснется самих гондурасцев с точки зрения того, какие они по характеру. Цены на игрушки, погода утром, днем и вечером, работал ли у вас кондиционер в номере, какие там были экскурсии, куда именно, сколько они стоили и т. д. Фотографии Робеспьер смотреть не станет вообще или просто быстро пересмотрит из вежливости, не задав ни одного вопроса. Он не визуал и не замечает красоты. Но ценит четкость. Ему неинтересны лица людей, как Джеку. И объекты, как Максу. И ваши ощущения его тоже не волнуют. Он очень точно сформулирует вопросы, чтобы они предполагали ответ «да» или «нет» или какую‑то цифру. При этом, мнение о Гондурасе он составит, собирая его как игрушечные качели в конструкторе, из деталей‑ответов на его вопросы. Если Роб сам был в Гондурасе, он скорее дождется затишья в разговоре, чтобы высказать свое мнение, но по каждому короткому объему информации. В то время как для Макса более характерна «финальность», то есть высказывание своего мнения после того, как вы полностью выскажете свое. Причем, Робеспьер свое мнение просто скажет спокойно и с мягкой улыбкой, не так эмоционально, как Штирлиц. И если его информация разнится с вашей, то Робеспьер скорее кивнет: «Ну не знаю», не станет спорить, как Штирль или Джек, или пытаться бессознательно продавить свое мнение, как Макс.