|
Хотя мои книги по истории социологии были ограничены условиями своего времени — все социологические теории приходилось оценивать прежде всего с точки зрения их совместимости или несовместимости с марксизмом - они были достаточно содержательны и информативны и способствовали формированию профессиональной культуры нового поколения советских социологов. Известный социолог Владимир Шляпентох, эмигрировавший в США, писал об этом: «Галина Андреева и Игорь Кон оказали неоценимую помощь нашей науке, знакомя советских интеллигентов с западной социологией в своих работах, которые формально были посвящены критике западного обществоведения. С ясным пониманием своей миссии, они включали в свои книги и статьи важную информацию об исследовательской методологии»!, . Делать это было совсем непросто. Первая стычка с цензурным ведомством произошла у меня вскоре по окончании аспирантуры. Приехав в Москву специально для того, чтоб.ы читать спецхрановские книги (по межбиблиотечному абонементу они не высылались), я с удивлением узнал, что ни цитировать, ни ссылаться на эти книги нельзя. По молодости лет я не понимал, что чем глупее инструкция, тем она эффективнее, и позвонил кому-то в ЦК (телефон отдела пропаганды мне дали в справочной). Грубоватый собеседник сначала воспринял мой вопрос агрессивно. — А вы что, всякую антисоветчину хотите тащить в печать? — А вы думаете, я это читаю для удовольствия?! Мне это нужно для критики. — Ну, и критикуйте без цитат, в общем виде. — А вы читали «Материализм и эмпириокритицизм», помните, сколько там цитат? Аргумент сработал, собеседник дал мне телефон кого-то рангом повыше. Тот сразу все понял, согласился, что правила устарели, и пообещал их изменить, что и было вскоре сделано. Однако я не угомонился и продолжал «качать права» . Недавно кто-то из знакомых принес мне копию сохранившегося в архиве ЦК КПСС моего большого письма М.А. Суслову от 24 февраля 1960 года, где котором я жаловался, что Главлит «закрывает» любые специальные книги, вплоть до учебников логики, где есть какие-то антисоветские высказывания, и доказывал, что это и то, что ученым-гуманитариям не дают заграничных командировок, мешает нашей идеологической работе. На письме стоит резолюция Суслова: «тт. Ильичеву и Кириллину. Прошу обратить внимание, подготовить предложения». Главлит представил в ЦК справку на 34 страницах, в которой доказывал, что они все делают правильно, а мои предложения — вредны. В результате по предложению двух отделов ЦК — пропаганды и науки — комиссия в составе Суслова, Куусинена и кого-то третьего, чью подпись я не разобрал, признала возможным «несколько расширить список организаций, которым рассылается издаваемый Издательством иностранной литературы закрытый бюллетень» об иностранных книгах, включив туда библиотеки 9 крупнейших университетов, «обязав Главлит организовать надлежащий контроль за правильностью хранения и использования бюллетеня», а также предложить главным библиотекам страны «улучшить для научных работников условия ознакомления с зарубежными книгами и статьями». Предложение о расширении списка организаций, которым рассылаются переводы книг буржуазных авторов, оба отдела сочли «нецелесообразным». «Что касается предложения т. Кона относительно ослабления цензурных требований, касающихся иностранных книг, содержащих антисоветские и антисоциалистические утверждения, то это предложение принимать нецелесообразно». Порядок загранкомандировок тем более менять не стали. — 9 —
|