|
И, наконец, не исключено, что психолог вынесет из детства равнодушие отрешенного конформизма (деперсонализацию по Т. Шибутани). Его внутренние смыслы поведения, уйдя в параллельный мир, созданный воображением, ни с кем не совпадают. Они ориентируются на суровых предков и безжалостных потомков. Работа же с обычным человеком становится сплошным манипулированием. Иногда это даже хорошо, Во всяком случае, лучше, чем делать человека заложником своего настроения (как при иных вариантах защиты). Но содержит в себе и элемент риска. Отвлеченные переживания как источник чувств обычно не меркантильны. За людьми такого склада не числятся сплетни, интриги, доносы (они выше мелочных расчетов, даже если не очень благородны душой). Однако когда к ним приходят за помощью люди, которые обижены, встревожены, раздосадованы именно житейскими мелочами, возникает неизбежное отчуждение. Даже профессионально грамотный и хорошо обученный психолог не может до конца скрыть свой splitting, который время от времени прорывается в форме неконтролируемой бестактности, способной навсегда оттолкнуть человека. Так что, если Ваш внутренний мир несет в себе этот вариант психологической защиты, нужна систематическая работа над собой. Своеобразная тренировка имитации эмпатийно и аффилиативно окрашенной заинтересованности. В заключение остается лишь напомнить, что личность психолога – один из инструментов его работы. Если интеллект, особенности высшей нервной деятельности, темперамент, характер нужно учитывать и правильно с ними обращаться, межличностный контакт всегда выливается в отождествление в той или мере. Это обычно затрудняет работу, а если бывает использовано для достижения быстрых результатов, требует от психолога больших энергетических затрат («профессиональное выгорание» у тех, кто злоупотребляет отождествлением, не заставляет себя ждать). Так что, когда психологи перешли от умозрительных рассуждений, основанных на рефлексии, и лабораторных экспериментов к работе с живым человеком в реальном социуме, вопрос об измерении дистанции необходимого отчуждения стал очень актуальным. Поначалу стали подражать психиатрам (основатели практической психологии сами были психиатрами) в их отношениях с пациентами, где никакое отождествление в принципе невозможно. Симптомы душевной болезни не личностны по своему происхождению, их нужно уметь распознавать и правильно истолковывать. Не более того. Но по мере углубления в проблематику «пограничных состояний», которые охватывали какую-то часть личностного пространства, стиль отношений с пациентом требовал какой-то доли личного участия. Стремление клиента стать другом психотерапевта и тем самым переложить на него заботы эмпатийного свойства (что З.Фрейд обозначил как вариант психологической защиты) сильно мешало работе. Для того чтобы сохранить свою профессиональную идентичность, приходилось сопротивляться экспансии со стороны личности пациента. Постепенно формы и методы такого дистанцирования были отработаны и вошли в основы профессиональной этики. — 140 —
|