Я верю

Старый Том оглянулся и с ужасом обнаружил, что хвоста у него не было. При этом челюсть Тома упала так низко, что он даже проделал ею борозду в небесной тверди. Но Стражник Врат сказал:

— Знаешь, Том, иди-ка ты обратно, да принеси свой хвост, а мы тебе его приклеим, и тогда ты сможешь попасть на небеса. Но отправляйся сейчас же, а я тебя подожду.

Тут кот хозяина бара глянул на часы, которые были у него на левой лапе, и обнаружил, что уже почти полночь. Он подумал:

«Черт возьми! Надо торопиться, а не то в полночь мой босс прикроет свою лавочку, и все тут. Так что уж лучше я поспешу!»

И он устремился обратно к Земле и понесся в бар. Примчавшись туда, он громко постучал в дверь, но, конечно, бар был уже заперт. Тогда старый Том постучался снова — тем особым стуком, которым, как он слышал, пользовались почетные клиенты этого заведения. Через несколько мгновений дверь открылась, и на пороге появился хозяин бара. Он с ужасом посмотрел на кота и сказал:

— О, Том, что ты здесь делаешь? Мы же тебя сегодня похоронили. Чего это ты надумал вернуться? Разве тебе не известно, что ты умер?

Старый Том грустно посмотрел на хозяина бара и сказал:

— Босс, я знаю, что уже почти полночь и вам пора спать, но я был на небе, и они меня не впустили, поскольку у меня нет хвоста. Поэтому я просил бы вас вернуть мне мой хвост, и если у вас есть что-нибудь покрепче, чем можно было бы хвост приклеить, то накапайте мне пару капель, а то я вряд ли смогу завязать как галстук. А когда я вернусь на небеса, меня там примут[33].

Хозяин бара взялся за подбородок, как он всегда делал, когда ему приходилось глубоко задуматься. И тут хозяину бросились в глаза часы (но это, конечно, чистая метафора — часы хозяину в глаза, конечно, не бросались, поскольку он бы тогда зрения лишился, да и часы бы разбились). И он сказал:

— Знаешь, дружище Том, я очень сожалею и все такое, но ты ведь знаешь, как сильно я чту закон. Тебе же известно, что сейчас уже поздно, а после закрытия заведения я не имею права отпускать спиртное.

Ну а теперь мы приступим к чрезвычайно важному делу — мы напишем последнюю главу этой книги. Итак:

Благородный господин, житель одной из тех маленьких античных стран, граничащих со Средиземным морем, — Греции, или Рима, или какой другой страны — я не знаю, какой точно, — однако этот господин решил толкнуть свою любимую речь.

Плиний Секундус — так звали этого господина — был, в самом деле, очень умным человеком. Я бы сказал, он был вынужден стать очень умным, поскольку, как вы понимаете, к этому обязывало его собственное имя. Да, Секундус не был первым, но зато он был Вторым. Вам, вероятно, приходилось читать броские рекламные объявления фирм, сдающих в аренду автомобили, которые столь ярко живописуют свои услуги в газетах. Есть среди них и такие, которые заявляют, что они не самые-самые, а вторые, и именно поэтому они работают усерднее других. Так вот, Плиний Секундус делал то же самое. Ему приходилось работать усердней, чтобы стать умнее, чем Плиний Первый.