|
14 пии. Тем не менее, старое убеждение о том. что пациент страдает из-за воспоминаний, так глубоко проникло в головы аналитиков, что и сегодня еще многим трудно признать, что пациент страдает не столько из-за своих собственных воспоминаний, сколько из-за своей неспособности справиться с актуальными проблемами. Безусловно, события прошлого проложили дорогу существующим в настоящий момент трудностям, но, в конце концов, любая реакция человека зависит от сформировавшихся в прошлом моделей поведения». Далее он утверждает, что «этот новый корректирующий опыт может быть предоставлен трансфертом, новым жизненным опытом или ими обоими» (Alexander. French. 1946, 22). Хотя Александер и придает гораздо большее значение опыту7 пациента в ситуации трансферта (поскольку такой опыт не является серией случайных событий, но вызывается отказом аналитика возложить на себя роль родителя), тем не менее он признает, что именно внешний мир поставляет те непредвиденные события, что способны вызвать глубокие и длящиеся во времени изменения. И в самом деле, в своей работе «Психоанализ и психотерапия» (1956, 92) Александер особо подчеркивает, что «такой интенсивный и раскрывающий эмоциональный опыт дает нам ключ к пониманию тех загадочных терапевтических результатов, которые достигаются в значительно более короткие сроки по сравнению с обычно принятыми в психоанализе». В связи с этим Александер (Alexander, French, 1946, 68 — 70) вспоминает знаменитый рассказ Виктора Гюго о Жане Вальжане в ?? Отверженных-. Вальжана. жестокого преступника, выпущенного на свобод}' после долгого пребывания в тюрьме, сделавшей его еще более жестоким, застали за кражей серебра в епархии. Его привели к епископу; но вместо того, чтобы осудить вора, епископ очень доброжелательно спрашивает Вальжана. почему тот забыл взять два серебряных подсвечника — часть дара, который епископ ему предназначил. Эта любезность радикально меняет точку зрения Вальжана; все еще под влиянием смя- 15 тения, вызванного «реструктурированием» ситуации, которое сделал епископ. Вальжан встречает мальчика Жер вэ, который, играя с монетами, теряет одну монету в сорок су. Вальжан наступает на монету и не дает Жервэ забрать ее. Тот плачет, в отчаянии просит вернуть ему монету и, в конпе концов, убегает. И только тогда Вальжан понимает, насколько его поведение, которое лишь час назад было бы для него очевидным, теперь, в свете щедрости епископа представляется отвратительно жестоким. Он бежит вслед за Жервэ. но не может найти его. Гюго объясняет: «Он смутно сознавал, что милость священника была самым сильным наступлением, самым грозным натиском, какому он когда-либо подвергался; что если он устоит перед этим милосердием, то душа его очерствеет навсегда, а если уступит, то придется ему отказаться от той ненависти, которой в течение стольких лет наполняли его душу поступки других людей и которая давала ему чувство удовлетворения: что на этот раз надо было либо победить, либо остаться побежденным, и что сейчас завязалась борьба, титаническая и решительная борьба, между его злобой и добротой того человека. [...] Одно было достоверно, в одном он не сомневался: он стал другим человеком, все в нем > изменилось, и уже не в его власти было уничтожить звучавшие в нем слова епископа, коснувшиеся его сердца».3 — 11 —
|