|
грманских языках* (ср. немецкое Landesvater, отец своей граны = царь). В этом типе мифа
почти полностью заверяется приведение семейного романа к реальным ус лови-
Родители низкого социального положения признаются откровенностью, которая кажется
прямо противоречащей знденции мифа в целом.
Именно выявление этих реальных обстоятельств, которые до этого оставались
предметом толкования, позволяет нам подтвердить правильность последнего, исходя из
самого материала. Библейская легенда о Моисее была выбрана нами как особенно
подходящая для этой цели.
Кратко обобщая для ясности результаты предшествующей интерпретации, можно сказать
следующее: если проследить связь между образами отца и деспотичного пре-
следователя, обе пары родителей оказываются тождественны; знатные родители
являются, так сказать, отражением преувеличенных представлений, которые
первоначально складываются у ребенка относительно своих родителей. Легенда о
Моисее показывает родителей героя лишенными всех выдающихся атрибутов; они —
простые люди, самозабвенно привязанные к своему ребенку и неспособные причинить
ему вред. В то же время, здесь, как и везде, подтверждением физического родства
является проявление нежных чувств к ребенку (ср.: Акки, садовник, в легенде о
Гильгамеше; погонщик в истории о Карне; рыбак в мифе о Персее и т.д). Более
благовидное использование мотива брошенности на волю судьбы, характерное для
мифов этого типа, объясняется именно таким отношением. Ребенка в корзине предают
воде, но не с тем, чтобы лишить его жизни (как, например, в случае злонамеренного
предания воде Эдипа и многих других героев), а для того, чтобы спасти его (см. также
выше историю Авраама). Предупреждение об опасности высокопоставленному отцу
становится обнадеживающим пророчеством для отца-простолюдина (ср. в истории
рождения Иисуса предсказание оракула Ироду и_____________________________
См. Max Muller Essays, Vol.ll, Leipzig, 1869, S.20, et seq. В отношении различных психологических
вероятностей такого обрамления см.: Incest Book.
сновидение Иосифа), полностью отвечающим ожиданиям, которые большинство
родителей питают относительно карьеры своего отпрыска.
Принимая во внимание первоначальное назначение мифа, тот факт, что дочь фараона,
Битиах, вытащила ребенка из воды, то есть родила его, мы получаем знакомую нам тему
царя (по типу деда), дочь которого должна родить сына, но который, будучи
предупрежден зловещим толкованием сновидения, решает убить своего будущего внука.
Служанке его дочери (которая в библейской истории по требованию принцессы достает
корзину из воды) царь поручает бросить новорожденного к корзине в воду Нила, чтобы он
погиб (с точки зрения знатных родителей мотив брошенного на волю судьбы отпрыска
здесь выступает в его первоначальном, роковом значении). Затем корзину с ребенком
находят люди низкого положения, и бедная женщина растит его (как кормилица), а когда
он вырастает, то принцесса признает его как своего сына (точно так же, как в прототипе
фантазия завершается признанием со стороны знатных родителей).
Если бы легенда о Моисее была представлена нам в такой, более близкой к первичной
форме, восстановленной нами по имеющимся материалам*, то результатом данного
подхода к толкованию явилось бы приблизительно то же, что передает та форма мифа, в
которой он фактически дошел до нас; то есть, что его настоящей матерью была не
принцесса, а бедная женщина, которая представлена нам как его кормилица, а ее муж
был его отцом.
— 52 —
|