Фрейд. Его личность, учение и школа

Один немецкий детский врач недавно описал, что дети в воспитательных домах и аналогичных учреждениях, несмотря на хороший уход, заболевают и умирают вследствие недостатка нежности. («Болезнь детских домов».)

Когда я вступил в круг учеников Фрейда (1906 г.), Эдиповский комплекс был еще свеж и владел умами.

Это чудесное открытие витало над нами; мы составляли кружок адептов тайного учения. Отзвук со всех сторон мира докатился лишь много позже. Мы знали, что так случится, однако, мы не предчувствовали, какие монстры выйдут из-под пера разных писак в форме романов и пьес. К несчастью, Фрейд в своем Эдиповском комплексе дал в руки мало талантливым писателям ключ, с помощью которого они, без творческого вдохновения, ? froid, могут отмыкать недра психического.

Фрейда с тем меньшим правом можно считать виновником этого бедствия, что именно по смыслу его учения, художественные произведения создаются бессознательным, а никак не знаниями, вычитанными из книг.

Итак, мы приняли дар Фрейда, и каждый из нас по своему взрывал почву его плугом. Отто Ранк (Otto Rank) работал над обширным трудом: «Das Inzestmotiv in Dichtung und Sage», вышедшим в 1912 г. (700 стр.).

Врачи Фрейдовского кружка анализировали и сводили, по примеру Фрейда, все неврозы к Эдиповскому комплексу, распавшемуся на две части: отцовский и материнский комплексы.

Аналитикам того времени был сделан упрек в некоторой монотонности. Анализы были продолжительны и, в конечном счете, всегда приводили к одному и тому же. «Лучше всего», - язвили критики, - «сейчас же, в первый же сеанс признать, что ты спал со своей матерью и делал попытки отравить отца». Но разве не на нас лежала обязанность сперва вспахать всю почву вновь изобретенным орудием, чтобы от нас не ускользнула ни одна крупица новой истины?

Фрейд в дальнейшем описал еще один мотив, предшествующий по времени Эдиповскому комплексу. Мальчик (по всей вероятности, также и девочка) видит в большом, строгом, могущественном, одетом в темное и говорящем низким голосом отце, лишь изредка появляющемся в детской, идеал, требующий безусловного поклонения, высокий идеал, которому он желает и пытается уподобиться.

Таким образом, он любит отца, прежде чем находит повод ненавидеть его. Мы видим, как наши дети играют в отца, когда, наморщив брови, они пытаются басом отдавать приказания. В этой установке корни идущих далеко вглубь времен чувствований. Когда, в более поздней фазе своего развития ребенок начинает чувствовать в отце конкурента, он пытается присвоить себе те высокие качества, которые он в большей или меньшей степени присочинил и приписал отцу.