|
– Прекрасно выглядишь, – похвалил он. – Да? – небрежно спросила мать. – Ты тоже хорошо, поправился. – Поругайте, поругайте его, – улыбнулась Ирина, – а то он меня не слушается, ест целыми днями. – Так, девушки! Поспокойней! Маруся, чего они меня обижают? – Не обижайте папочку! – сказала маленькая Людочка. – Как твоя машина? – шепнула Маруся, когда свет уже погас. – Прокатишься – сама поймешь. Он приехал в театр сам за рулем. Охрана сопровождала его на джипах. Он мчался по разделительной на Кутузовском и наслаждался скоростью и этим ни с чем не сравнимым ощущением – первые минуты за рулем фантастической новой машины. Он думал о том, что на дороге все точно так же, как в жизни. Ты жмешь на педаль газа своего мощного двенадцатицилиндрового автомобиля, с легкостью обгоняя всех остальных. И ты так счастлив, что уже не важно, как он тебе достался. Главное – не отпускать ногу с газа, иначе тебя обгонят. Даже тогда, когда хочется расслабиться или оценить виды за окном. Но ехать в общем потоке ты все равно не можешь. Поэтому ты просто жмешь на газ, и, в сущности, какие виды могут сравниться с удовольствием – быть первым. В антракте их угощали шампанским, клубникой и обязательными театральными бутербродами с колбасой. Марусина мать была радостно возбуждена. Ирина доброжелательно улыбалась. Отец шутил, галантно ухаживал за женщинами. От шампанского он отказался, попросил себе виски. После спектакля они с Ириной быстро попрощались и, окруженные телохранителями, уехали. В этот вечер их ждали еще в нескольких местах. В машине Марусина мать подробно обсуждала спектакль. Кто как играл, какие были декорации. Она держала в руках программку, чтобы показать мужу. Он встретил их неожиданно холодно. – Какой спектакль мы посмотрели! – пропела мать, кинувшись к зеркалу. – А это что? – спросил якобы Марусин папа. – Это? Мои новые наряды. Тебе не нравится? Маруся прошла в свою комнату и закрыла дверь. Посидела секунду на диване, тихонько подошла к двери и стала прислушиваться. – Ах, твои новые наряды? И прическа? – Почему ты такой злой? – А какой я должен быть? Ты для кого это все нацепила? – Ну, конечно, для тебя. – Да? А почему тогда я это увидел последним? – Ну… – И ты вообще меня спросила? Мне, может, старая прическа нравилась! А не эта! Эту для кого ты сделала? Для него? – Ну, что ты… Прости меня. Тебе правда старая больше нравилась? Судя по материному голосу, она плакала. Маруся сидела на полу, на корточках, прижав ухо к двери. – Больше. — 91 —
|