|
– А вы не частите! – Десерт будем? – Если мы откажемся здесь от десерта, нам в следующий раз не закажут столик. – Не дождутся! Потом они гуляли, взявшись за руки. Катались на ночной карусели, причем Ар‑каша сидел на голубой лошадке, а Ангелина Петровна на розовой. Прохожие останавливались, слушали музыку и улыбались им. Около Эйфелевой башни они ели мороженое и покупали у ночных продавцов прыгающие на резинке светящиеся мячики. Они плутали по темным парижским улицам и рассматривали витиеватые кованые балкончики. – Знаешь, в Париже не было ни одной одинаковой ограды, – Аркаша дотрагивался пальцами до фасадов домов так, словно гладил животных. – Все‑все разные? Все эти балконы? – удивлялась Ангелина Петровна. – Но это же невозможно. – Возможно. Существует даже каталог – тысячи орнаментов, не похожих один на другого! – Это есть в твоей диссертации? – Не совсем… Громко разговаривая, им навстречу шла небольшая группа темнокожих молодых людей. Улица была настолько узкой, что разойтись, не задев друг друга, было невозможно. Ангелина Петровна оглянулась вокруг, надеясь увидеть полицейского. Темнокожий в тяжелой золотой цепи оглядел Ангелину Петровну и присвистнул. Все остальные заулюлюкали. Аркаша взял ее за руки и, потянув за собой, пошел вперед так, словно они на улице были одни. Не прекращая улюлюкать, молодые люди все же расступились. Ангелина Петровна тихонько пожала ему руку. – Я так испугалась, – сказала она. – Да? – Аркаша довольно посмотрел на нее: сверху вниз. – Вдруг мы в негритянском квартале? – Ничего страшного. Сейчас я тебя выведу. Ангелина Петровна прижалась к его плечу. – Это так романтично, – улыбнулась она. – А еще у нас впереди – романтическая ночь. – У тебя в номере или у меня? – У меня. – А потом можем разойтись, как раньше, знаешь, расходились по своим спальням? – Я тебя не отпущу. – Да я сама не уйду! Они гуляли всю ночь, а под утро, уставшие, когда все же вернулись в гостиницу, они заснули, едва оказавшись в постели. Но это была самая романтическая ночь в их жизни. 37Пana снова пригласил в театр. – В театр? – Глаза Марусиной матери вспыхнули. Маруся никогда не понимала эту ее страсть. Для нее самой происходящее на сцене всегда было слишком условным, слишком напоказ. Хотя отца можно понять. Он просто вынужден бывать на премьерах тех спектаклей, постановку которых финансировал сам. Еще он снимал клипы некоторым начинающим певицам. Захоти Маруся, он бы и ей снял, наверное. Интересно, а его жена играет главные роли потому, что талантливая актриса, или потому, что он платит? — 89 —
|