Измена, или Ты у меня одна

Вот пишу тебе, а в комнате у меня гадко и противно.

Ты помнишь, где бывал с Любашей. Все завалено пустыми бутылками, объедками какими-то, дрянью всякой. И ведь ни одна сука не сообразит, что прибраться бы не мешало!

Правду говорю, да?! Вон лежит на тахте — развалилась, выставилась, зараза! Еще со вчерашнего дня торчит, в себя никак прийти не может. Как пить, гулять да лизаться, так не оторвешь! А прибрать чтобы… у тварюга! Но формы, я тебе доложу, Серый, ничего, в порядочке — что на глаз, что на ощупь! Сейчас вот допишу тебе посланьице, дососу пузырек да и привалюсь к ней, к забавушке… А может, ей сначала харю набить да прибрать в хате заставить, а?! Надо бы. Серый, но рука не подымается, распустил я их всех. Впрочем, хрен с ними!

С чего я начал-то, а? Да вот же, вот… Оклемалася твоя Любашенька, утешься! Ожила! И этого твоего генеральчика — побоку, понял?! Это я тебе точно говорю! Послала его так, что больше не воротится! Радуйся, Серый! Хотя я бы на твоем месте плакал бы, а не радовался. Ну да все равно! Никуда твоя Любашенька не уехала, хотя и собиралась! Вкалывает здесь, в одной шибко научной конторе, лаборанточкой! Точняк! Вот эта телка, что развалилась в моих апартаментах нагишом — мать ее перемать! — с Любанькой в одной комнатушке зарплату отсиживает, понял?! Ну, Серый, хочешь верь, хочешь нет, а девочка твоя выше всех похвал скромница и ударница… Ща, погоди, дай приложиться!..

Ну, вот, ништяк, теперь все отлично, поплыл — по-ооплыы-ыл, Серый! Все нормалек! Кайф, Серый! Так что ты пиши! А лучше приезжай — возьмем с тобой ящик водяры, а может, три бормотени, запремся с шалашовками на полмесяца в конуренке моей и за-гу-дим! Ща, ща, я еще глоток!.. Тащусь, Серый. Ну ладно, покедова! Вон моя шалава призывно машет чем-то, зовет — то ли руками, то ли ушами, то ли грудями… Пора, Серый! Я устремляюсь к ней!

Мих. As. Квасцов (число не проставлено)".

Эпилог

ТЫ У МЕНЯ ОДНА

Поезд набирал ход, оставляя позади себя все привычное, надоевшее, но оттого не менее родное и не менее близкое сердцу, душе. Разлуки, расставания! Всегда в них есть какая-то горечь. Хотя, казалось бы, с плеч долой, из сердца вон!

Но нет, все в жизни переплетено в тугой узел, и потому, даже избавляясь от чего-то ненужного и тяжкого, порой ощущаешь в груди пустоту — ушло что-то, а новое пока не пришло, не заполнило освободившегося места. Дорога!

Сергей смотрел в окно. Взгляд его был тосклив, рассеян. От придорожных кустов рябило в глазах, осень разукрасила кусты и деревья на славу, не поскупилась на золото и багрянец. Да и земля уже была покрыта пестрым осенним ковром.