|
Даже самого путанного. – Пьяница ты, а не художник, – это уже не юмор. Это кунсткамеризация фактов, вернее, одна из ее форм. Доступная стареющему капитану милиции. – Пьяница тоже может быть художником, и не только художником, но и композитором, и, даже, ученым. – Что-то я композиторов у нас не вижу, а тебя, художник, чуть не каждую неделю, – постепенно мы оба втягиваемся в дискуссию. И я тут же оседлываю конька всех более-менее образованных пьяниц: – Пьяницами были Саврасов, Мусоргский, Глинка, Ломоносов. Все они спились, хотя и были великими. Победителя Куликовской сечи, основоположенника марксизма и первого президента России, я не упоминаю не потому, что боюсь этих имен, а просто по забывчивости. Фамилии великих перечисляются мной с некоторой гордостью. Вроде, как мы люди одного уровня. В общем – одного поля ягоды. Подспудно я понимаю, почему это происходит: ошибки, которые делают великие, это уже не ошибки, а форма существования эпохи. В этот момент я ненавижу милиционеров с их усеченной образованностью и стремлением с каждым говорить на равных. Мне они кажутся нарушителями гармонии мира, и очень хочется, чтобы такой мир исчез. Мысль о том, что многие хотят, чтобы мир изменился, просто потому, что не могут измениться сами, появляется в моей мутной голове. Правда, на столь не значительное мгновенье, что, растворившись в мерклом сознании, не оставляет следа, видимо, потому, что эта общая мысль оказывается слишком сложной для персонального дурманства. Я художник. Не то, чтобы совсем неизвестный, скорее подзабытый и зрителями, и специалистами, ведь раньше обо мне не раз писали газеты. Раньше. Года три назад. Года два, как я ничего не пишу, а перебиваюсь случайной работой. Когда мне ее дают. Эта ситуация создает проблему, которая заключается в том, что за эти два года, я ни разу не был занят делом, о котором смог бы вспомнить через неделю после его завершения. Впрочем, не бывает такой большой проблемы, на которую нельзя было бы плюнуть. Алкоголики и дети не думают ни о прошлом, ни о будущем – они удовлетворяются настоящим. Ведь проблема пьянства не в том, что человек, со временем начинает сожалеть о бессмысленно прожитом. А в том, что, со временем, пьяница вообще перестает о чем-то сожалеть… …Говорят, что биография – это всегда версия. Видимо, моя биография – это версия, которая не подтвердилась. Профессиональный подъем на гору у меня вышел неспешным, но стабильным, а вот скоростной спуск с горы, хотя духа и не захватывал, но прошел кувырком, под допингом, нивелировавшим боль от ссадин. — 3 —
|