Ради чего? Записки спортивного психолога

...На лед вышла наша лучшая пара, и Татьяна Анатольевна резко встала и подошла к борту.

Смотрю на танцоров, любуюсь ими и отды­хаю. Прекрасная музыка и всё остальное прекрас­но. Красоту нарушают иногда крики Татьяны Анатольевны, но я давно адаптировался к ним, и моему отдыху от мужского одиночного катания ничто не способно помешать. Лишь бы там, лишь бы у него все было в порядке!

...Почему так не любят танцы и не считают их за спорт представители одиночного и парного ка­тания? Хотя труд здесь не менее адский. Но нет, — соглашаюсь я с ними, — того риска и того страха от сумасшедших прыжков, без которых побед в одиночном и парном катании не бывает. «Кру­тят жопами», — сказала мне вчера за обедом из­вестная наша одиночница.

Смотрю на лёд, на родные лица ребят и вижу сейчас (словно глаза открылись) совсем другое. На заплаканные глаза нашей красавицы Ша Линн я обратил внимание сразу.

—Что случилось? — спросил я тренера.

—Отец объявился. Позвонил вдруг... впервые
после того, как бросил их. Пожелал успеха на
Олимпиаде.

ю

Татьяна Анатольевна присела на скамейку и, не отрывая глаз от разминающихся танцоров, рас­сказывала:

— Мой Володя (Крайнев) ведь тоже вырос без отца. И, как и Лёша, никогда его не видел. И вот однажды, это было на гастролях в Пятигорске, он увидел человека, исключительно похожего на него. И потом ему рассказали, что после концер­та этот человек долго стоял у двери его уборной, но так и не решился зайти.

А я смотрел ещё на одну нашу пару и ругал себя последними словами. Вчера в машине я си­дел рядом с французским танцором по имени Оливье, совсем молодым мальчиком, у которого всё в жизни пока должно быть без трагедий. И потому свой вопрос я задал смело: «Кто у тебя остался дома? Папа, мама?»

Он замялся, а я подумал, что он плохо понял мой английский, и повторил вопрос. И услышал в ответ: «Папа умер, а мама — хорошо!»

Меня как будто ударили обухом по голове. Идиот! Надо же было давно спросить у Татьяны Анатольевны об этой паре. И не имеет значения, что ты с ними как психолог не работаешь.

Нет, не идиот, а вдвойне идиот! — говорю я себе, — поскольку подобный прокол у меня уже был. На чемпионате мира по вольной борьбе, пе­ред финальной схваткой меня попросили помочь борцу, которого я ранее не опекал и, следователь­но, его биографии не знал. Я контролировал его разминку, мы прекрасно общались, но с вызовом на ковёр произошла задержка и несколько минут мы были вынуждены простоять у выхода на сце­ну. И тогда я, желая согреть душу спортсмена при­ятным воспоминанием, спросил: «Где сейчас твои Родители?» И услышал: «А у меня нет родителей.