Сознание и его собственник

Во всем этом для нас наиболее существенным является то, что история термина не дает оснований для его понимания как термина соотносительного значения, а напротив, он выступает перед ними в своем абсолютном значении даже тогда, когда он неимоверно суживается до обозначения только психологического субъекта. Ясное дело, что если мы теперь обобщим понятие единичного я, – на что мы, как сказано, права не имеем, – а с другой стороны, ограничим понятие субъекта значением одушевленного, и при том человеческого субъекта, так что до известной степени оправдаем отожествление обобщенного я и ограниченного субъекта, то все-таки мы должны употреблять термин "я", как термин абсолютный. Можно пойти дальше и условиться называть именно единичное и единственное я субъектом, но вопрос, конечно, в том, есть ли внутреннее оправдание не только для отожествления, но даже просто для сопоставления я с субъектом? Или это – дело чисто словесного уговора? Во всяком случае, если для этого сопоставления есть основание, другими словами, если оно вообще имеет смысл, то лишь тот, что я, как единственное единство сознания, называется субъектом, как мыслимый и обсуждаемый предмет.

10.

Возвратившись, таким образом, к я, как единству сознания, и видя в нем "субъект", т.е. sui generis предмет среди других предметов, обратимся теперь к рассмотрению подмены, о которой у нас идет речь, по существу. Мы видели, что есть основания говорить об идеальном я, как сущности, усматриваемой нами в конкретном и единственном я, в имреке, и что это идеальное я сохраняет всю свою единственность, вопреки традиционным теориям обобщения. В связи с этим обнаружилось, что, напротив, идея "общего я", "я вообще", или заключает в себе условный образ или есть несообразность. Между тем эта идея начинает играть в философии совершенно исключительную роль со времени Канта. Правда, Кант сам дает право не считаться с ним в этом пункте тому, кто не желал бы запутывать философскую терминологию, называя одну и ту же вещь несколькими именами, к тому же издавна принадлежащими другой вещи, так как его "трансцендентальное я" или "синтетическое единство апперцепции", по собственному Канта признанию, есть не что иное, как рассудок8. A по уверению современного комментатора Канта, "было бы менее двусмысленно и больше соответствовало бы делу" – сказать, что речь идет о "научном рассудке" (Коген). Возможно! Но при чем же здесь я, в своей непререкаемой единственности и абсолютной незаменимости?.. Во всяком случае, мне кажется, умнее говорить о "научном рассудке", чем о "всеобщем самосознании" ("allgemeines Selbstbewusstsein").