|
— Может, у них свой план был? — предположил я. — У вас свой, а у них свой, основанный на знании вашего плана. То-то они сейчас процветают, а мы в дыре сидим и на пропитание у них копейки вымаливаем. — Да, — вздыхает Лукич, — я вот тоже иногда так думаю. Перехитрили они нас. Смотри, мы ведь уже всё, что во время войны удалось забрать, отдали ни за понюх табака. За жратву отдали, чтобы с голоду не помереть. А дальше что будет? — Не унывай, Лукич, — утешаю я его. — Мы какой-нибудь новый план придумаем. Да такой, что весь мир снова задрожит. — Да нет уж, всё, — безнадёжно машет рукой Василий Лукич. — Некому сейчас придумывать. Да и народ уже не тот. Тогда действительно был шанс, да говнюки-японцы всё испортили... Я взглянул на экран телевизора. Мюллер и Штирлиц, молча, жестикулировали руками. Кто-то из нас выключил у телевизора звук, но не заметил этого. ПОБЕГ ИЗ МАВЗОЛЕЯ Мы идём, переступая через строительный мусор, среди обветшалых построек старинного монастыря. Основан он был чуть ли не в 16-м веке. Позднее здесь была, наверное, самая мрачная в России монастырская тюрьма. После 17-го года крепкие стены и изолированное положение монастыря привлекло внимание НКВД. Сейчас вспомнили, что это — исторический памятник древней Руси — хороший источник получения валюты. — Где-то было опубликовано, — говорю я, — что во время войны здесь был какой-то радиоцентр СМЕРШа и что-то вроде школы диверсантов. — Это во время войны, — соглашается Василий Лукич (так зовут моего спутника). — СМЕРШ приехал сюда в 42-м году, а объект ликвидировали вскоре после начала войны. — Что значит ликвидировали? — интересуюсь я. — Эвакуировали куда-нибудь? Василий Лукич немного помолчал. — Тёмная история, — тяжело вздыхает он. — Точнее я вам ничего доложить не могу. Но встречаться с людьми, с которыми я служил на объекте, мне больше не приводилось. Как-то наткнулся на одну учётную карточку. Товарищ один у нас хозяйством ведал: пищевое, вещевое довольствие, ну и прочее. Так в карточке отметка: погиб при выполнении боевого задания в октябре 41-го года. Формулировка, вы сами понимаете. У нас под такую в 53-м половину управления перестреляли. — А как же вы? — не слишком тактично спрашиваю я. — Повезло, — говорит Василий Лукич, — в сороковом на учебку откомандировали, а там война. Я почти всю войну на оккупированной территории работал. Ранен был, на Большую землю меня самолётом эвакуировали. Год в госпитале валялся. Забыли, в общем, обо мне, слава Богу. — Так вы говорите, что в 41-м здесь всех перестреляли. А Его? — я смотрю на Василия Лукича с явным выражением недоверия. — 6 —
|