Розенкрейцерское просвещение

Выбор, стоявший перед Фридрихом, который должен был решить, принимать ли ему предложенную корону или же отказаться от нее, являл собою, стало быть, одновременно и практическую, и религиозную дилемму. Практический ас­пект сводился к тому, что согласие подразумевало слишком большой риск, было равносильно объявлению войны габс­бургским державам. Пусть так, но разве за ним, Фридри­хом, не стояли могучие союзники? Разве не из-за этих са­мых союзов — с немецкими и французскими протестанта­ми, с голландцами, с королем Великобритании, выдавшим за него замуж свою дочь, — чехи и предпочли его канди­датуру всем прочим? Что же до религиозного аспекта про­блемы, то отказ Фридриха следовать боговдохновенным, как он думал, путем означал бы прямое неповиновение воле Божией. Есть все основания полагать, что именно последнее соображение представлялось курфюрсту наиболее весомым.

На людей, посещавших Хайдельберг в тот период, лич­ность Фридриха производила неизгладимое впечатление. Так, английский посланник пишет королю Якову из Хай­дельберга (в июне 1619 г.), что Фридрих «не по годам набожен, мудр, деятелен и доблестен», а супруга его по-прежнему «столь же благочестива, добра, мила; принцесса <...> покоряет сердца всех, кто оказался близ нее, своей любезностью; она столь нежно любит принца, супруга своего, и столь обожаема им, что всем в радость созерцать их». В этих строках на мгновение оживает уже знакомая нам «шекспировская» пара. Поэт Джон Донн, которому доводилось проповедовать перед Фридрихом и Елизаветой в Хайдельберге, поскольку он служил там в должности по­сольского капеллана, взялся исполнить для них неболь­шое поручение, о чем с восторгом рассказывает в частном письме: «Это такое большое и общее дело (имеется в ви­ду предполагаемое восшествие Фридриха на богемский престол), что даже столь незначительный и убогий чело­век, как я, имеет в нем часть, равно как и долг соработать делу сему, споспешествуя ему теми же молитвами, кои я возношу за собственную душу, дабы вложить их в уши Бога Всемогущего». В числе тех, кто давал советы каса­тельно «богемского предложения», оказался и Джордж Эббот, архиепископ Кентерберийский, с горячностью при­зывавший не отказываться от короны. Годы спустя Ели­завета показывала навещавшим ее в Гааге гостям давнее письмо архиепископа Кентерберийского: там говорилось, что корону следует принять непременно, ибо сие есть ре­лигиозный долг.

Другие давали более осторожные советы. Союз про­тестантских князей в целом отнесся к предложению чехов скептически, полагая, что принять его было бы слишком опасно. А мать курфюрста вообще умоляла сына отка­заться от короны: дочь Вильгельма Молчаливого слиш­ком хорошо понимала природу сил, с которыми он соби­рался вступить в конфликт.