|
Серый рассвет едва пробился на востоке сквозь сырые тяжелые тучи. В рассеянном мертвенном свете еще трудно было различить детали картины, представшей взорам поисковой группы, но с первого взгляда было ясно, что вокруг нет движения человеческой жизни. Палатка стояла уныло, чуть скособочившись, костровище темнело на снегу, а вокруг было пусто и мрачно. Особенную угрюмость пейзажу придавали черные камни и скалы, покрытые кое-где снегом. Вертолет долго кружил в воздухе, выискивая удобное место для приземления, а потом примостился неподалеку от высокого кедра. Еще крутились лопасти, еще вибрировал корпус вертолета, а военные уже выпрыгивали на снег, озираясь в поисках дятловцев. Именно так теперь в официальных документах стали именовать группу туристов-лыжников, пропавших в этих краях. Командовал поисковыми работами сам майор Николаев, издерганный и злой, как черт. — Смотрите, следы! — закричал один из военных, указывая на четко различимые на плотном снежном покрове следы нескольких пар человеческих ног. — Идут из палатки, в двух разных направлениях! Николаев, задыхаясь, метнулся к плотному здоровяку, указывавшему на цепочки следов, отлично сохранившихся при сухой погоде и отсутствии ветра. Подбежав к палатке, Николаев рывком распахнул обледеневший импровизированный полог и заглянул внутрь. Как и следовало ожидать, внутри было темно и пусто. Майор зажег фонарик и посветил: несколько расправленных спальников, кучка смерзшихся бутербродов, опрокинутый чайник… Он забрался глубже: все очень странно, впечатление такое, что люди только что покинули свое убежище. Вот валенки, ботинки, в беспорядке сваленные в кучу, вот валяются чьи-то скомканные брюки, ватник лежит в углу, ожидая своего хозяина. Николаев знал, что ищет. Он увидел рюкзаки, схватил один из них, вывалил содержимое на землю и принялся копаться в вещах. Когда кто-то из группы заглянул в палатку, майора злобно зарычал: — Обыскивайте окрестности, здесь я сам разберусь! И тут же взгляд его упал на то, что он с таким остервенением искал. Это была небольшая тетрадка в коричневом переплете, исписанная четким почерком. Дневник! Майор сунул тетрадь за пазуху и продолжил поиски. Наверняка не один командир отряда вел записи; девушки обожают записывать свои романтические мысли и чувства, писать письма родным и знакомым; точно, вот еще блокнот с нарисованной розой. Майор впился глазами в записи: последняя была датирована вечером 28 февраля. Блокнот последовал за тетрадью. Это главные улики и доказательства, которые могут сыграть роль при ведении следствия. Майор еще раз окинул глазами пространство палатки, покачал головой, глядя на кучку бутербродов, так и не съеденных туристами, стал уже медленнее и аккуратнее обыскивать вещи, чтобы найти рацию. Записей Зверев не вел, это было не в его правилах, он всегда полагался на свою отличную память, а вот рацию следовало обнаружить и спрятать, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что это был обычный поход, простая лыжная прогулка веселых студентов, отправившихся прогуляться в северные части Урала. Рации нигде не было, хотя рюкзак Зверева майор обнаружил на месте и тщательнейшим образом обыскал каждый укромный уголок. Он расшвыривал вещи, рыскал по углам, переворачивал спальники, а потом уставился на разрез в одной из стен палатки. Разрез был большим, длинным, но плотная ткань не давала возможности сразу обнаружить прореху. Николаев присвистнул и теперь уже спокойно позвал остальных, указывая им на следы поспешного бегства туристов из палатки. — 257 —
|