|
Походы на кладбище стали необходимы ему; он общался с друзьями, говорил с ними, чувствовал поддержку и тепло их незримого участия. Сидя на маленькой скамеечке, которую он сам смастерил, Анатолий Павлович курил одну сигарету за другой, а деревья ласково шелестели пожелтевшей уже листвой, напоминая о бренности всего сущего. И ни к чему разгадывать загадки и заглядывать в жерло вулкана, если и без того наступит миг полного прозрения. Жаль только, что это прозрение придет уже после всего, после этих теплых осенних дней, после синего неба и биения утомленного утратами сердца. Анатолий Павлович старел, а ребята на фотографиях делались все моложе с каждым годом; смерть избавила их от печальной участи всего живого. — Милые, милые ребята… — шептал Анатолий Углов, ласково касаясь пальцами чуть выпуклых овалов с портретами. — Я скучаю по вам; я очень сильно скучаю по вам! И в ответ ему шелестели буйными желтыми кронами высокие деревья, и в этом шелесте Анатолию чудились успокоение и поддержка, словно он слышал тихие, едва различимые голоса друзей: — И мы скучаем… И мы тебя любим… А школьники с любопытством заглядывали в широкую щель, тихонько показывая пальцами на странного дядьку, сидящего на лавочке у могилы туристов, погибших в страшно далеком пятьдесят девятом году. — 267 —
|