На звонок в прихожую спешит постаревшая Любовь Андреевна. Открыла дверь. — Знакомься, ба, — сказал капитан Трофимов, пропуская в квартиру смущенную девушку. — Это — Лена. Моя жена. Пока будет жить с вами. — Ванечка! — Любовь Андреевна бросилась к внуку, как-то не очень обратив внимание на юную жену. — А почему ты сказал — «пока»? — Потому что я обрываюсь: самолет через час пятнадцать. — Куда, Ванечка? — Служба, бабуля, служба. Где деды? — Служба, Ванечка, служба, — в тон ему ответила Любовь Андреевна. — Ясно, — сказал внук. — Звонят? — Регулярно: Алексей — по вторникам, Иван — по четвергам. — Значит, мой день — среда, — Иван поцеловал бабку, потом жену. — Не горюйте, солдатки! И вышел. — Вот сумасшедший, — скорее с удовольствием, чем с осуждением произнесла Лена. Это были ее первые слова, и Любовь Андреевна посмотрела на девушку с особым вниманием. — Оставь вещи. Идем. Они прошли в комнату. Любовь Андреевна сразу направилась к окну, выглянула. — Мужу помаши, — не оглядываясь, сказала она. Лена поспешно кинулась к окну. У такси стоял Иван и смотрел на окна. Увидев женщин, улыбнулся, помахал им и сел в машину. А в комнате тихо плакала Любовь Андреевна. — Зачем же вы плачете, Любовь Андреевна? — удивленно спросила Лена. — Никакая я тебе не Андреевна. Я тебе бабка, поняла? А реву потому, что ты — дура, и мне тебя, дуру, жалко. — Почему? — упавшим голосом спросила Лена. — Потому что не знаешь ты их, Трофимовых этих, а я знаю. Нахлебаешься ты с ним горя, второй-то женой быть совсем невесело. — Отчего же — второй? — А оттого, что первая у них — армия. Чуть поманила — и упорхнул твой муженек неизвестно куда. А ты одна в подушку плакать будешь. Реветь и ждать — вот и вся радость. — А я не боюсь ждать! — вдруг взорвалась Лена. — И не пугайте меня! А реветь все равно не буду! — Так ведь уже ревешь. — Это не считается. Это в последний раз. И Лена замолчала, увидев, что Любовь Андреевна ласково улыбается ей. На военном аэродроме в трюмы огромных транспортных самолетов вползают танки. В самолеты садятся десантники в полной боевой выкладке. У трапа стоит в такой же выкладке капитан Трофимов и пропускает мимо себя своих солдат. Вечерело. Любовь Андреевна и Лена пили в комнате чай. — Когда-то нас, жен офицеров, называли боевыми подругами, — продолжала разговор Любовь Андреевна. — Мы умели перевязать раненого, расседлать коня, набить пулеметную ленту. Конечно, сейчас другие времена, но суть осталась прежней. Ты понимаешь меня, Леночка? — 350 —
|