|
В сентябре мы поставили пейджер — 002 абонент «Без наркотиков», куда все люди могли сбрасывать сообщения о фактах наркоторговли, и сразу же продублировали его в ФСБ. Пейджер раскалился докрасна. Начальник ГУВД области генерал Красников сопротивлялся, как мог, врал и изворачивался, но пейджер не поставил. Вообще, менты всегда боялись этих сообщений как огня. Мы, время от времени, публиковали их в газете «Вечерние ведомости». Вообще, про наш пейджер можно написать еще одну книгу. У нас была программа, которая фиксировала сообщения о наркоторговле красным флажком и наносила на карту города. Весь город был утыкан флажками. Самое большое количество красных флажков было расположено вокруг ГОМов: Ленинского, Кировского и Чкаловского. Однажды Женя Енин меня спросил в прямом эфире: «Вот вы боретесь с наркотиками, у вас получается. Почему же вас до сих пор не убили?» Я промолчал, потому что всегда избегал этой темы, а про себя подумал: «Мы-то ладно. А вот ты, Женя, такие вопросы задаешь?— и до сих пор живой. Удивительно». Конечно, было страшно. Часто спрашивают, угрожали ли нам. Угрожали. Угрожали достаточно серьезно. Но всегда анонимно. На это мы никогда внимания не обращали. Летом 1999 я начал готовить музей. Подходил я к нему долго. Иконы начал собирать еще с 1978 года, потом лишился первой коллекции икон, потом начал снова, потом издал альбом «Невьянская икона» и вдруг до меня дошло, что любая коллекция имеет смысл только тогда, когда ее люди видят. А хранить все собранное в сундуке под замком — это все равно, что ты в армии получил посылку и съел ее ночью тайком под одеялом, чавкая и хрюкая. И вот я начал готовить музей. Анатолий Иванович Павлов дал мне помещение. Я никуда не торопился. Делал все основательно. И вдруг неожиданно сам для себя начал бороться с наркотиками. Осенью 1999 я заторопился. Я совершенно четко понимал, что меня вот-вот убьют. Я очень хотел успеть сделать этот музей. Открылись мы 4 декабря. Музей получился. Я был очень счастлив и уже было стал забывать, что каждый день ждал смерти. Напомнили мне об этом совершенно мирные люди. Реставраторы — удивительный народ. Я не перестаю им поражаться. Был у меня один знакомый Вова Кондюров. Реставрировал иконы для музея, много работал. Потом стал иконы задерживать месяцами. Приехал я к нему посмотреть. Смотрю, все мои иконы стоят в уголке у дивана, а он, высунув язык от старания, работает с совершенно неизвестными мне вещами. «Вова, — говорю я ему, — тебе что, работы мало?» — «Да нет, — говорит, — хватает». — «Вова, что тебе надо? Я ведь тебе плачу?» — «Ну да, — отвечает, — больше всех». — «И в музее, и во всех альбомах, которые мы выпускаем, везде подписано „реставратор В. Кондюров“. Тебе приятно?» — «Приятно», — отвечает. «Так почему же ты берешь работу со стороны?» Молчит, только в носу ковыряет. И тут выплывает его жена Оксана и говорит: «Женя, все очень просто. Сегодня ты есть, а завтра… Что же мы тогда делать будем? А так пока все нормально, решили и других клиентов подтянуть». — «Спасибо, — говорю, — Оксана. Молодец». — 11 —
|