|
Рамана, живший в то время на склоне Арунахалы, каждый день спускался к подножию горы, навещая ее могилу. При одном из посещений он остался у этой могилы, у подножия горы, и поселился здесь, чувствуя привязанность к этому месту. Для него мать была уже не просто его человеческой матерью, а Божественной матерью. Гора Арунахала была непросто горой, она была воплощением Шивы, Божественной Трансцендентности, а могила матери стала воплощением Шакти, Божественной Имманентности, которая воспринимается в индуистской традиции как женская ипостась. Бог Шива или гора Арунахала, изначально влекли Раману к себе. Теперь в центре Арунахалы находилась воплощенная Шакти, или Божественная Женственность, которая открылась ему через посредство его человеческой матери, а через него открылась человечеству. И Рамана Махарши благодаря этому соединению мужского и женского в горе Арунахала и в могиле матери, благодаря их слиянию стал доступен людям, которые стали стекаться к месту его нового жительства, к подножию горы. Все эти элементы биографии, естественность чередования периодов и трансформаций, происходивших в нем: первоначальная слепота относительно своей миссии в юности, духовное пробуждение и просветление в результате опыта встречи со смертью, стремление к Шиве (сначала через опыт посещения храмов: Шивы и медитации в этих храмах, а затем благодаря влечению к горе Арунахала), открытие Божественного Женского принципа в матери, не знавшей, что юный отшельник на горе Арунахала, заслуживший любовь и поклонение многих, является ее сыном, смерть матери на руках Раманы Махарши, духовная помощь, которую он оказал ей при смерти, ее погребение рядом со святыми и, наконец, спуск Раманы к подножию горы, к последнему своему земному пристанищу - все эти стадии внешнего и внутреннего опыта Раманы носят характер архетипического описания жизни святого, в них либо стерт элемент индивидуального, либо индивидуальное доведено до уровня архетипического, агиографического, до жития. Именно так была увидена жизнь Раманы Махарши теми, кто, осмысливал ее, не огрубляя и не упрощая, а, напротив, высветляя ее, подчеркивая существенное и отметая второстепенное, делая эту фигуру иконописной и духовно значимой. Такими духовно значимыми являются не только жизни Будды и Христа, но и жизнь аль-Халладжа и св. Франциска, Баал Шем Това и Г.И.Гурджиева. Опыт канонизации Раманы Махарши особенно интересен нам потому, что он - наш современник. Можно представить себе Раману Махарши жившим сто, тысячу, пять тысяч лет тому назад. Можно архетипическим, вечным заслонить его историческое, конкретное существование. Но можно и наоборот - через сходный, родственный опыт Раманы Махарши и тех, кто был с ним связан, увидеть вечное, архетипичное. Так или иначе это наш современник, живший в Индии в первой половине нынешнего века, учившийся в школе американской миссии, живший среди треволнений нашего времени. — 4 —
|