|
Инна: На лекциях. (Общий смех.) Терапевт: Так ты же говоришь, что отличница, что ты чувствуешь себя уверенно, только когда учишься хорошо. А кроме как на лекциях, ты не мечтаешь? Инна: Мечтаю. Терапевт: Когда? Инна: Когда ем. (Общий смех.) Терапевт: Ты времени зря не теряешь. Ты такая дисциплинированная? (Инна отрицательно качает головой.) Тебе в Сочи трудно придется поначалу. Когда ты еще мечтаешь? Инна: Когда книжку читаю. Терапевт: Еще когда? Инна: Когда спать ложусь... И еще в ванной. Терапевт: Когда ж ты не мечтаешь? Инна: Когда общаюсь с кем-нибудь... Терапевт: Тоже, наверное, мечтаешь иногда... Инна: Нет, когда общаюсь — не мечтаю. Терапевт: Да ты, наверное, мало общаешься... Инна: Много. Терапевт: А что для тебя интереснее — реальность или мечты? (Инна молчит.) Хорошо, а как же ты все-таки видишь свое дальнейшее обучение? И вообще свою жизнь? Как это будет происходить? Ты вообще это будешь делать для себя или для родителей? Инна: Не знаю. Терапевт: Что ты плачешь все время? Тебе интересно учиться? Инна: Сейчас пока нет. Но потом должно быть. У нас сейчас нет никаких занятий в клинике, а когда будут, станет интереснее. Терапевт: И ты будешь меньше мечтать, больше работать. Быть примерной девочкой? Такое чувство, что не все твои части этого хотят, что есть у тебя какая-то часть, которая хочет другого. Как ты думаешь? Ситуация подавления, которую мы видим, вызывает ощущение, что у клиентки части взаимодействуют не ансамблем, она просто подавляет какие-то свои “прочие” части. Хочет выглядеть целостной, хотя на самом деле не является такой. Она мечтает, хотя вроде бы и не знает, что мечтает. А в основном, как выясняется, только и делает, что мечтает. Болезнь является некоей метафорой рассогласования частей. И попыткой как-то разорвать единое целое, идти в разные стороны, чтобы ничего не знать о других частях. И целью, собственно, становится некая целостность, которую возможно достигнуть через диалог частей. Нужно, чтобы диалог был достаточно интенсивным, и, если он будет достаточно интенсивным на таком уровне переживаний, то существует вероятность, что он затронет и соматический уровень. Инна: Думаю, что есть. Терапевт: А что это за часть? Ты согласна с таким допущением, а это может быть и совершенной неправдой, что в тебе — две части, и когда ты говоришь от имени одной из них, ты говоришь уверенно и четко, что хочешь учиться, стать врачом, жить домашней жизнью. А потом вдруг что-то происходит, ты переключаешься и говоришь от лица другой своей части, которая хочет иной жизни. Но между собой они не разговаривают — такое впечатление, что они боятся друг с другом встречаться. — 258 —
|