|
Настя просто идет рядом. У нее уже год нет срывов, и она может, не ёжась, слышать о чужой любви. И разговоры о сексе перестала воспринимать, как попытку обольщения «полезной для здоровья физиологией». Ноги больше не отнимаются... даже когда она слышит и видит пляшущую свадьбу. Раз в год к ее сыну приезжает отец и она неделю, а то и две -счастлива. После живет воспоминаниями и ожиданием следующего приезда ушедшего мужа. Виктор Григорьевич меньше пыжится в странники и меньше дергает, будто стряхивает невидимую паутину, руками, плечами, головой. Подарил мне удовольствие вести с ним человечески-осмысленный разговор. Теперь с видом «мешаю я вам всем!», самопогруженный, плетется левой пристяжной, на отшибе, чуть позади нас. * * * Она спускалась к нам с дочерью и со своей расцветающей, совершенно непостижимой для меня улыбкой... ЗНАНИЕ ПОЧЕМУ-ТО РАДОСТЬ!..Ученик часто, идеализируя учителя, уверен, что тот ~ эдакое все имеющее и всем удовлетворенное совершенство, все постигшее и застрахованное от боли. Мне даже друзья постоянно говорят: «Ну, ты - психотерапевт, ты все можешь!». Будто бы знание свалилось на меня «даром небесным», как выигрыш в лотерее. Будто оно - не результат заблуждений, ошибок, цепи преступаний, за каждое из которых приходится платить самому Самому отвечать. Будто знание - не счастливая награда..., которая становится бременем..., когда некому или не умеешь его передать. Спасибо моим пациентам, которые плохо или хорошо этим знанием пользуются, хоть частично освобождая меня!... Из давнего письма Вчера я рассказал Саше[8] о ссоре с братом. Мне было девятнадцать, а ему одиннадцать, когда после разрыва (так тогда казалось) с отцом я ушел жить один. Братишка любил меня, не понимал действительных причин раздора и, пользуясь большой привязанностью к нему отца, всячески старался нас помирить. Он спорил с отцом, отстаивая меня. Убеждал, что отец во мне ошибается, что я на самом деле такой, каким отец хочет меня видеть. Брат ошибался. Я был другой. Получалось, что, отстаивая меня, он всегда оказывался по моей вине в дураках. Любой мой самостоятельный шаг разрушал все, что он так бережно, не спросясь меня, строил. Всякий мой шаг обнаруживал несостоятельность моего защитника, необоснованность его уверений. Всякий раз давал новые козыри против меня отцу и обезоруживал брата. Казалось - так просто было его не подводить. Надо было только отказаться от всего, ради чего я удерживался в этом, как потом оказалось пожизненном, противостоянии с дорогим мне человеком - отцом. Чтобы не подвести братишку, надо было отказаться от себя! — 6 —
|