|
Многое из того, что здесь так бегло очерчено, было в дальнейшем развито и уточнено учениками Л. С. Выготского, в первую очередь А. Р. Лурия и А. Н. Леонтьевым. Во-первых, было уточнено отношение индивидуального развития и общественно-исторического развития человека, исследованы формы и способы присвоения человеком общественно-исторического опыта. В частности, А. Н. Леонтьев, опираясь на концепцию известного русского физиолога А. А. Ухтомского и взгляды П. К. Анохина, выдвинул предположение о том, что нервным субстратом специфически человеческих психических функций являются «функциональные органы» или «функциональные системы» мозга. Эти «функциональные системы» суть вторичные, возникающие прижизненно объединения разных отделов центральной нервной системы, обеспечивающие качественную новизну задач, которые они могут выполнять по сравнению с отдельными объединяемыми участками. «Функциональные системы» формируются сразу именно как целые системы, а не как механическое соединение отдельных компонентов. К числу подобных систем относятся звуковысотный и речевой слух. Во-вторых, было уточнено понятие деятельности и выдвинута определенная трактовка ее структуры, о которой мы уже писали выше. В-третьих, была выдвинута (П. Я. Гальпериным) теория «умственных действий», вскрывающая конкретный механизм присвоения ребенком общественно-исторического опыта. В-четвертых, была детально исследована (А. Р. Лурия) регулирующая функция речи. В-пятых, велись (им же) фундаментальные многолетние исследования различных типов афазий, приведшие к серьезному пересмотру традиционных представлений о локализации психических функций в коре головного мозга, прежде всего к пересмотру самого понятия локализации. Наконец, в-шестых, было серьезно пересмотрено прежнее психологическое понимание процессов восприятия, что не могло не отразиться и на интерпретации восприятия речи. Многое из того, что было внесено учениками Выготского в его систему, нашло место на предшествующих страницах этой книги. Да и вообще все основные идеи ее в конечном счете восходят ко взглядам Выготского (и не в меньшей мере — ко взглядам Бодуэна). В наше время, как во все периоды, переломные для той или иной науки, в данном случае лингвистики, часто забывают об исторической преемственности идей и методов. С нашей точки зрения, вообще нельзя серьезно заниматься теорией, не зная истории вопроса; только эта последняя позволяет правильно понять, так сказать, конфигурацию нашего знания, верно оценить относительную важность и перспективность отдельных вопросов в рамках целостной науки. По-видимому, не случайно в системе Академии наук СССР существует специальный Институт истории естествознания и техники. Увы, гуманитарные науки—не по его ведомству. Это отражается, между прочим, и на профиле научно-биографической серии издательства «Наука»: в ней можно увидеть биографии физиков и химиков, биологов и географов, но тщетно мы будем искать имена историков, филологов и психологов. Характерно, что в дни юбилея Казанского университета, когда в печати перечислялись все вышедшие из него научные школы (химическая, математическая и др.), Казанская школа русского языкознания была забита... — 142 —
|