Двенадцать чувств

18 Эта взаимосвязь гениальным образом описана Карлом Фридрихом Бурдахом (К. F. Burdach) (1776—1847) в его книге О строении и жизни мозга, Лейпциг 1826, Том первый. Хотя это книга об анатомии, он говорит также и о Боге (§1), о мире (§2), о силе и материи (§3), а также о живых и безжизненных существах. Очень четко формулируется следующее: «Жизнь изначальна». Подобные работы помогают нам пережить, насколько далеко в науке мы отошли от духа. Ниже приведены три абзаца, которые помогают ощутить характер подобных описаний: «В нервной системе деятельность преобладает над бытием, а сила над материей; динамическое проявляется здесь сильнее всего. Дело в том, что деятельность нервной системы не выражается ни в каких внешних изменениях. В то время как мы наблюдаем сокращение мускулов, пульсацию крови rib сосудам, непрерывные изменения, происходящие в железах, в нервной системе не происходит никаких изменений, никакого движения, которое исходило бы из нее и являлось свидетельством ее жизни. Внешне все выглядит так, словно здесь царит абсолютный покой, но на самом деле это сокрытая внутренняя жизнь, недоступная внешнему восприятию» (стр. 603). «Деятельность разгибающих мышц распрямляет члены, позволяет свободно проявиться их собственной характерной форме и характеризует самовольную реакцию. Так, например, она возникает при повышенном жизненном тонусе и большой мускульной силе, но также и при усиленном самоощущении души: при гордости и мужестве. Не только простое осознание своей силы, обусловленной общественным положением или материальным состоянием, но также и духовное превосходство и моральная стойкость заставляют распрямлять плечи и гордо носить голову. Органическая сила мозга и мускулов действует заодно с представлением. Мышцы-сгибатели позволяют проявиться нераскрытому, покоящемуся, лишенному достаточной силы. Они преобладают у эмбриона, в покое, во время сна, при слабости мускулов или изнеможении; а также при представлении собственного несовершенства и ограниченности, по сравнению с величием и силой другого, при страхе и скорби, и еще при слабоумии и смирении. И подобно тому, как один из этих полярных видов мускулов при его абсолютном доминировании нарушает гармонию движений и приводит к противоестественному состоянию, уничтожая жизнь в неподвижности или же обезображивая ее в судорогах, точно так же проявляются крайности в психических состояниях и их мимических выражениях: чрезмерное самодовольство становится опистотонусом спеси, а самоуничижающая личность становится эмпростотонусом рабского склада. Мужество и уверенность выступают твердым шагом, в то время как безнадежность тащится с вяло болтающимися руками и полусогнутыми коленями. Тело наклоняется вперед при стремлении принять, при доброжелательности и любви, при требовании и любопытстве, в то время как при ужасе тело отодвигается и отклоняется назад. Ужас мешает смене представлений и приводит к судорожному застыванию, в то время как радость, которая вызывает веселый ряд скорее живых, чем отчетливых представлений, проявляется в прыжках и подпрыгиваниях. Подобно тому, как гнев собирает в единое волю покарать неправду, и даже в том случае, когда нет и мысли о физическом воздействии, сжимает руку в судорожный кулак, так страх лишает душу опоры и одновременно с этим заставляет дрожать члены. В то время как жизнь настроений выражается как подвижное и проявляющееся вовне живое движение души, совершенно полярное мы находим на стороне духа. Мышление обращено вовнутрь: при размышлении о каком-то предмете, во время поиска душой точки зрения или верного суждения мускулы находятся в покое и в основном согнуты, втянуты внутрь, руки часто скрещены, тело согнуто, концентрация внутри. Если же, напротив, свободно и непринужденно проявляется фантазия, мускулы приходят в непроизвольное беспокойство, хочется вскочить и распрямиться» (стр. 236). «Произвольные мускулы полярно противоположны сердцу и сходны в своем стремлении к переменам и движению с постоянно меняющимся настроением. Но сердце является самым общим мускулом, движение которого распространяется на все органы, и поэтому мускулы следует рассматривать как многочисленные локальные сердца. Пока действие настроения носит внутренний характер и застывает в чувствах, оно воздействует на сердце — самый общий мускул, поскольку чувство является общей пронизанностью. Телесная воля же, напротив, связана с внешним локальным проявлением спонтанности настроения и за счет этого родственна мускулам — локальным сердцам» (стр. 603).