|
Пещися – заботиться, радеть. Грамматик – здесь: ученый. Губные старосты ведали судебными делами губы, судебного округа в Московской Руси. Править (недоборы) – взыскивать, взымать. Да тожде вы глаголете – чтобы вы говорили одно. Благоутробны – усердны, добры. Убо – поэтому. Гостям московским – московским купцам. Аршинник – купец. Тулумбас – большой турецкий барабан. Поял – взял в жены. Действие третье. Дьяк – чиновник, исполнявший секретарские обязанности. Царь Иверский . – Иверия – Грузия. Царство Кизилбашское – Персия. Латиниы – католики. Действие четвертое. Хоругви – знамена. Братина – сосуд для вина. Жильцы – разряд служилого люда в Московском государстве. Просвира – особый хлебец, употребляемый в православном богослужении. Действие пятое. Клирное… пенье . – От слова «клир» – духовенство какой-нибудь церкви или прихода. Поднизи – жемчужная или бисерная бахрома на женском головном уборе. Маячные дымы – дымовые сигналы, подававшиеся в случае тревоги. Розыск учинить – произвести следствие. Царь Борис * В течение семилетней работы над трилогией понимание личности Бориса Годунова и отношение к нему Толстого менялись. Во второй и особенно в третьей трагедии поэт с гораздо большей определенностью увидел в Борисе мудрого государственного деятеля, а также близкие ему самому идейные устремления: желание вывести Россию из национальной замкнутости на арену мировой истории и культуры. Последнее является одним из существенных моментов идейного содержания пьесы. В противоположном направлении был изменен образ жены Годунова: ей в значительной степени были переданы «злодейские» черты Бориса. Если в «Смерти Иоанна Грозного» Мария искренне пугается неожиданно открывшихся ей честолюбивых планов мужа, то в «Царе Борисе» она его верный помощник и даже превосходит его жестокостью, причем ею руководят отнюдь не государственные, а чисто личные побуждения. Усложнению внутреннего мира Бориса сопутствовало еще более обнаженное, чем в первых двух частях трилогии, разрешение историко-политической проблемы на морально-психологической основе, и это не могло не повлиять на структуру пьесы. Толстой сознательно оставил непроясненным вопрос о Лжедмитрии, отвергнув лишь версию о Григории Отрепьеве. Сюжетная линия Лжедмитрия, которая по первоначальному замыслу должна была занимать существенное место, была вовсе уничтожена. Конкретный образ Лжедмитрия был не только безразличен для замысла «Царя Бориса», но даже помешал бы его осуществлению. «Бой, в котором погибает мой герой, – писал Толстой Сайн-Витгенштейн 17 октября 1869 года, – это бой с призраком его преступления, воплощенным в таинственное существо, которое ему грозит издалека и разрушает все здание его жизни». Толстой отмечал, что многие сцены и эпизоды имеют значение «одних реплик царю Борису, чтобы доставить ему случай выказать себя со всех сторон» (письмо к Стасюлевичу от 7 октября 1869 г.). — 246 —
|