|
– Рабочие какие-то пришли. – Пусть войдут. Что вам угодно, господа? – Так что мы рабочий контроль над производством. Выборные. – Контроль? Над каким производством? – Над вашим. – Какое же у меня производство? Я пишу рассказы, фельетоны… Это контролю не поддается. – Все вы так говорите! Мы выборные от типографии и артели газетчиков, и мы будем контролировать ваше производство. – Виноват… Как же вы будете осуществлять контроль? – Очень просто. Вот мы усаживаемся около вас, и… вы, собственно, что будете писать? – Еще не знаю: темы нет. – А вы придумайте. – Хорошо, когда вы уйдете – придумаю. – Нет, вы эти старые штуки оставьте! Придумывайте сейчас. – Но не могу же я сосредоточиться, когда две посторонних физиономии… – Простите, мы вовсе не посторонние физиономии, а рабочий контроль над вашим производством! Ну? – Что «ну»? – Думайте скорей. – Поймите же вы, что всякое творчество – такая интимная вещь… – Вот этого интимного никак не должно быть! Все должно делаться открыто, на виду и под контролем. Писатель задумался. – О чем же это вы призадумались, позвольте узнать? – Не мешайте! Тему выдумываю. – Ну, вот и хорошо. Только скорее думайте! Ну! придумали? – Да что вы меня в шею гоните. – На то мы и контроль, чтобы время зря не пропадало. Ну, живей, живей!.. – Поймите вы, что не могу я так сосредоточиться, когда вы каждую секунду с разговорами пристаете! Рабочий контроль притих и принялся с любопытством разглядывать лицо призадумавшегося писателя. А писатель в это время тер голову, почесывал у себя за ухом, крякал и, наконец, вскочил в отчаянии: – Да поймите же вы, что нельзя думать, когда четыре глаза уставились на тебя, как баран на новые ворота. Рабочий контроль переглянулся. – Замечаете, товарищ? Форменный саботаж! То ему не разговаривай, то не смотри на него, а то он еще, пожалуй, и дышать запретит! Небось, когда нас не было – писал! Тогда можно было, а теперь нельзя? Под контролем-то, небось, трудно! Когда все на виду, без обману, – тогда и голова не работает?!.. Хорошо-с!.. Так мы и доложим, куда следует! Рабочий контроль встал и, оскорбленный до глубины души, топоча ногами, вышел. * * *От автора. В доброе старое время подобные произведения кончались так: «…На этом месте писатель проснулся, весь облитый холодным потом». Увы! Я кончить так не могу. Потому что хотя мы и обливаемся холодным потом, но и на шестом году еще не проснулись. — 2 —
|