|
– Позвольте стихотворение, – со вздохом попросил я. – Гм… Что это такое? Ряжский Малюта СкуратовПусть всяк из вас догадается, Как этот фрукт прозывается. Я ж про все его проступки, Расскажу вам без охулки. Вот утром на службу Малюта идет, Где взятки он часто берет. На того же, кто взяток ему не дает, Он председателю управы Мразичу донесет. А прежде всего расскажу я вам всем, Как вдову X. сжил он со свету совсем. – Позвольте, – спохватился я, прочтя начало. – Да ведь ваше стихотворение очень большое! – Да, не маленькое, – с горделивой усмешкой и тайным восхищением перед талантом сынка подтвердила приезжая из Ряжска. – В нем строк 200? – Да уж… не меньше! Хе-хе. Если не больше. – Ну, вот видите. А наш журнал таких длинных стихов не печатает. Дама побледнела. – Ну что вы такое говорите. Почему ж его не напечатать? – Именно потому, что оно очень длинное. Не касаясь его литературных достоинств, мы не можем просто его напечатать вследствие размера. Какая-то внутренняя борьба отразилась на лице посетительницы. Она встала и решительно сказала: – Ну, хорошо! В таком случае печатайте без гонорара. – Сударыня! Дело не в гонораре. За все то, что напечатано, мы платим… Но ваша… эта вещь… просто не подходит. Лицо ее исказилось ужасом, и на глазах выдавилась пара слезинок. – Господин редактор! Ради бога… умоляю вас – напечатайте. Вы увидите, какой это будет иметь успех. В Ряжске этот номер журнала прямо-таки расхватают… – Но уверяю вас, что нам это безразлично… Для журнала, обслуживающего Россию, эфемерный успех в Ряжске… – Вот что… Я подписываюсь на ваш журнал на целый год! Могу даже сейчас внести деньги… А? – Я не знаю, как мне уверить вас, что это нам безразлично, что это не имеет для нас никакого значения… – Не имеет значения? Ну, а если я, скажем, покупаю у вас сразу сто номеров журнала с этими стихами… – Да черт возьми! – злобно сказал я. – При чем тут сто номеров, когда у нас десятки тысяч идут каждую неделю! Можете вы понять или не можете, что просто ваши стихи не нужны. Хоть вы тысячу номеров купите, хоть все издание! И ответьте вы мне: почему вы так хотите всучить их нам? Кому, в конце концов, интересен ваш Голоротов, который чем-то вас там обидел и которому вы хотите насолить? Дама утерла слезы, с достоинством взглянула на меня и сказала: – Я не насолить хочу, а стремлюсь к тому, чтобы негодяй хоть каким-нибудь образом понес заслуженное наказание… Суд с ним, конечно, ничего поделать не может. Пусть хоть печать. Приехала, стратилась… — 15 —
|