|
Умерла царица Тамар, как тихо опускается солнце за горизонт. Оплакав свою госпожу, царский двор Тбилиси предался пирам и веселью, как будто хотел превзойти блеском Багдад. Казалось, что цари и царедворцы играют страной, как маленький ребенок – алмазом, подбрасывая вверх и ловя на лету. Один из немногих оставшихся в живых соратников царицы Тамар – ахалцихский князь Шалва предупреждал грузинское правительство о наступающей опасности – настойчиво, но безуспешно, как Лаокоон – троянцев. Казалось, что он слышит гул копыт монгольской конницы, который потрясал мир, как подземный гром – Помпеи, когда еще безмолвствовал Везувий. И вот на границе Грузии появился хорезмийский царевич Джалал-эд-дин с огромным войском, как Аттила под стенами Рима. Победоносный меч Тамары в руках ее преемников оказался мечом с золотым эфесом, но с деревянным клинком. Зато кинжал измены поражал без промаха. Тбилиси пал. Только цитадель Исани продолжала сопротивляться хорезмийцам, подобно крепости Масада, которая отражала штурмы римских легионов при зареве пылающего Иерусалима. Джалал-эд-дин решил одержать еще одну победу: обратить жителей Тбилиси в ислам или превратить Тбилиси в чашу крови. С Сионского собора сбросили купол и на кровлю поставили трон, где сел Джалал-эд-дин. Казалось, что он, как Нимврод, хотел дотянуться рукой до неба, а ногой попрать святыни Грузии – так гладиатор становится на грудь поверженного противника и приставляет острие клинка к его горлу. Из Собора вынесли на Метехский мост иконы. Вдоль перил стали хорезмийцы с обнаженными мечами. Христиане Тбилиси должны были рядами переходить по мосту на другую сторону реки и в знак отречения от Христа плевать на лики икон, которые они всю жизнь почитали благоговейным лобызанием, перед которыми с детских лет молились и просили у Бога благословения. Христиане шли по мосту, как мученики – по арене Колизея, окруженные стаей голодных зверей, которые бросались на них и разрывали на части их тела. Хорезмийцы рубили христиан мечами и сбрасывали с моста раненых и мертвых. Иконы были залиты кровью мучеников. По трупам можно было перейти с одного берега на другой, не замочив ног в воде. Воевода Шалва был захвачен в плен. Джалал-эд-дин уговаривал его принять ислам, обещая большее богатство и славу, чем он имел в своей молодости. Но получив отказ, приказал пытать его и бросить в темницу. Князя заключили в подземелье, как в волчье логово, – там не было ни тепла, ни света, – подвергали побоям, морили голодом, а затем задушили веревкой[28]. — 32 —
|