|
- Чудо будет. Мы так легко не сдаемся. Елена Евгеньевна будет смотреть на меня… - Ну, это понятно, - хмыкнула Лена, - я буду есть ложками мед, смотреть на ваше лицо… - Время от времени переводя взгляд с него на ванну с водой и костер… - Понимаю. А зеленый цвет? Покровский встал и прошелся по комнате. - Вот, что нам нужно! – и с этими словами он снял с полки книгу. – Какой чудесный зеленый цвет. Что это у нас? Николай Рубцов. Чудесно – мой любимый поэт. Я буду держать книгу перед собой, Елена Евгеньевна. Кстати, обожаю открывать поэтические книги наугад. Давайте, попробуем? - Зачем? Вы суеверны? - Нет. Но я люблю знаки. Покровский открыл книгу. Потом удивленно поднял брови. - Что же вы молчите? - Да как-то не скромно… Вот, прочтите сами, - и Арсений протянул книгу Елене. Та стала читать: Брал человек Холодный мертвый камень, По искре высекал Из камня пламень. Твоя судьба не менее сурова – Вот так же высекать Огонь из слова. Но труд ума, Бессонницей больного, - Всего лишь дань За радость неземную: В своей руке Сверкающее слово Вдруг ощутить, Как молнию ручную! - Интересно. А можно я тоже попробую? - Конечно же. Елена открыла небольшой зеленый томик. Арсений увидел, как женщина побледнела. - Глупости все это. – И она захлопнула книгу. *** Галина Аркадьевна не любила время праздника. На границе осени и зимы одиночество и какая-то странная душевная тоска становились все нестерпимее. А когда это происходит с тобой в чужом, практически незнакомом городе… Нет, она была благодарна Ларочке и своим соседям, не обделена вниманием и даже заботой, - Галина Аркадьевна чувствовала доброе отношение к себе этих людей и была очень признательна им за это, но… Наступал вечер и подступала тоска. Наверное, если бы рядом был кто-то на чье плечо… Ах, уж это крепкое мужское плечо! Всю жизнь она мечтала о нем, и порой казалось: вот оно, сбылось! Галина Аркадьевна грустно усмехнулась: скоро на пенсию выходить, а как была она той наивной девчонкой с огромными доверчивыми глазами, так и осталась. Била ее жизнь, била, но все без толку… А потом, благо был повод – день рождения дочери, она впервые, в полном одиночестве, достала купленную четвертинку водки и … и тоска отступила. Пусть на какое-то время, но отступила. Потом, утром, Галина Аркадьевна дала себе зарок больше не повторять эксперимент, однако наступил следующий вечер, повода вроде бы не было, но только что ушел от нее чудесный и очаровательный Тихон, обезлюдили и без того тихие энские улицы, и она, быстро одевшись, пошла в магазин… — 127 —
|