|
В деловых кругах Запада растет понимание того, что, если в большинстве стран капитализм не приживется, спад неизбежен. Миллионы разорившихся инвесторов уже начали чувствовать, что глобализация — это улица с двусторонним движением: страны третьего мира и бывшего соцлагеря чувствуют влияние Запада, но и Запад не может выйти из-под их влияния. В богатых странах также растет враждебность к капитализму. Уличные беспорядки, сопровождавшие сессию Всемирной торговой организации в Сиэтле в декабре 1999 г., а спустя несколько месяцев повторившиеся в Вашингтоне в связи с заседаниями МВФ и Мирового банка, говорят о протесте, возбуждаемом распространением капитализма. Многие начали цитировать историка экономики Карла Поланьи*, который предупреждал, что свободные рынки могут войти в противоречие с общественными требованиями и результатом этого окажется фашизм. Япония мучается в тисках экономического кризиса, самого глубокого и продолжительного после Великой депрессии**. Жители Западной Европы голосуют за политиков, обещающих им «третий путь» развития, который избавит от ужасов экономической нестабильности. В ответ на эти негромкие, но внятные сигналы тревоги американские и европейские лидеры могут только повторять миру все те же наскучившие всем поучения: стабилизируйте валюту, не теряйте настойчивости, игнорируйте голодные бунты и терпеливо ждите возвращения иностранных инвесторов. Иностранные инвестиции — это, конечно, вещь замечательная. Чем их больше, тем лучше. Стабильная валюта — это тоже *Австрийский экономист, историк и антрополог, бежавший от гитлеризма в Великобританию, переехавший затем в США. **Так на Западе принято именовать мировой экономический кризис 1929—1933 гг. славная штука, так же как свободная торговля, прозрачность банковских операций, приватизация государственных предприятий и все прочие средства из запасов западной фармакопеи. Но мы склонны забывать, что попытки утвердить капитализм в общемировом масштабе предпринимались и прежде. В Латинской Америке, например, четырежды после освобождения от испанского владычества в 1820-х гг. пытались осуществить реформы, нацеленные на создание капиталистического общества. И всякий раз после начального периода всеобщих восторгов латиноамериканцы отшатывались от капитализма и рыночной экономической политики. Приходится признать, что эти рецепты не точны. Их рекомендации настолько недейственны, что можно считать их практически бесполезными. Всякий раз после провала очередной попытки капиталистических реформ люди Запада даже не пытаются поставить под сомнение адекватность использованных средств, а вместо этого винят народы стран третьего мира в отсутствии предпринимательского духа или рыночной ориентации. Им, мол, давали превосходные советы, и если они все еще далеки от процветания, значит, с ними что-то не так: либо у них не было протестантской реформации, либо их искалечило колониальное господство европейских стран, либо они страдают от недостатка умственных способностей. Однако предположение, что именно культура объясняет процветание столь разных Японии, Швейцарии или Калифорнии (штат США) и что в ней же кроется причина относительной бедности не менее разнящихся между собой Эстонии, Китая и Байя Калифорния (штат Мексики), не только негуманно, оно неубедительно. Разрыв в уровне богатства на Западе и в остальных странах мира слишком велик, чтобы его можно было списать исключительно на культурные различия. Большинство людей настолько любят плоды капитализма, что многие из них — от детей Санчеса* до сына Хрущева — толпами откочевывают на Запад. — 5 —
|