Майя 4: Жизнь для себя

К тому времени, как они приехали к причалу и загрузились в микроавтобус, который должен был в течение часа везти их по острову к цивилизации, между ними уже завязался более или менее нормальный разговор. Когда всех выгрузили на центральной площади, Джо поинтересовался – где будет жить Андрей, и оказалось, что и отель они выбрали один и тот же – за ближайшей скалой, в уединенной бухте - Cat Ba Island Resort and Spa.

В Кат-Ба был глухой не-сезон, когда туристов практически нет, и когда стемнело, Андрей вышел прогуляться по пляжу. Угадать, где живет Джо, было проще простого – во всем отеле, протянувшемся темной пятиэтажной стеной вдоль берега, светились только два окна, одно прямо под другим, из которых верхнее было его собственным. Мелкие волны перешептывались и перепрыгивали друг через друга, вокруг – никого, и возникло то самое чувство одиночества, которое одновременно и оживляет своей отрешенностью, и немного пугает отчаянной оторванностью от всего, что было сколь-нибудь близким. Нельзя только поддаваться спазматическим желаниям тут же найти кого-нибудь или что-нибудь, чем можно заткнуть это одиночество, напомнил себе Андрей, так как если это допустить, то одиночество, на самом деле, никуда не денется, оно лишь затечет куда-то вглубь, притаится там и станет постоянным источником тревожности, неустроенности, приобретет болезненный оттенок, и всё это придется затыкать новыми впечатлениями всё больше и больше, пока, наконец, не обнаружишь себя смертельно уставшим от «отдыха». «Я еще успею пообщаться со всеми, с кем захочу, позаниматься всем, что интересно», повторял он про себя раз за разом, напоминая, усиливая эту ясность, и неприятный болезненно-спазматичный привкус ушел, растворился. «Сейчас самое время насладиться одиночеством, когда ты никому ничего не должен, когда ничто не занимает тебя», говорил он сам себе, и приходило мягкое успокоение, возникали всплески чего-то глубокого и насыщенного, и эта насыщенность – вот она, её можно ощутить как плотное нечто - приятно щекочущее, сытное, оно существует само по себе, оно не является следствием тех или иных событий или поступков, оно существует независимо от всего, оно - само по себе, и это очень здорово, очень приятно. Когда жизнь заполняется деятельностью или впечатлениями, то это можно назвать словом «пресыщенность», и она переживается совсем не так, как чистая «насыщенность». Термин «насыщенность» Андрей стал использовать именно для тех состояний, когда жизнь наполняется, насыщается, становится чем-то чистым, плотным даже без посредства какой-либо деятельности, какого-либо общения, а просто - сама по себе, необусловленная ничем чистая полнота существования. И эта её необусловленность, независимость от наличия или отсутствия впечатлений приносит редкое чувство особой надёжности, нерушимости. Чтобы добраться до чистой насыщенности, нужно вырвать себя из нескончаемого ряда событий, перебороть приступы спазматического желания активности. Это ему уже удавалось и раньше, удастся и сейчас. Очень многое тут зависит от того, как давно ты не кончал – оргазмы делают чистую насыщенность практически невозможной. Сейчас шёл уже третий месяц со дня последнего оргазма, и Андрей с удовольствием и не без самолюбования наблюдал, как легко и даже изящно он преодолел эти спазматические приступы паники от осознания полной оторванности от мира. Недостаточно сделать это один раз – приступы возникают один за другим, сначала раз в минуту, потом в две, потом в пять… и каждый раз, когда Андрей решительно пресекал их, насыщенность становилась более пронзительной, более четкой, прозрачной и прочной. Это настоящее удовольствие. Приятно думать об этом, приятно произнести вслух. «Это настоящее удовольствие», громко сказал Андрей. И уже далеко не в первый раз стало ясно, что зависимость от впечатлений часто носит наркотический характер. Это всегда становится ясным, когда преодолеваешь привычку забивать, ну, или скажем мягче, заполнять жизнь впечатлениями. Сначала умение заполнять жизнь интересами кажется высшим благом, высшим счастьем, и так оно и есть, если сравнивать это состояние со скукой, с мертвенностью обыденной жизни как у всех, когда сидишь как в крепости, осажденной разными «надо», «было бы правильно», «следует», «положено». Но постепенно начинает хотеться ещё большего – не наполненности делами, не пресыщенности, но чистой насыщенности, а для этого необходимо, как ни удивительно это кажется поначалу, сбавить обороты радостных желаний. Это было поразительным открытием. То, что всегда казалось, и не просто казалось, а в самом деле являлось избавлением от кошмара серости и обыденности – радостные желания, теперь захотелось приостановить, притормозить, уменьшить их объем, и это оказалось сложным и пробивало себе дорогу с трудом.