Свидетель или история поиска

Через три дня я был ранен. Я потерял память о том, как это случилось. Я ехал на мотоцикле через Монши-ле-Прекс, почти убегая от ужасного огня немецкой артиллерии. Наступление началось утром, и к этому моменту все мои дела были выполнены. Последнее, что я помню, - это удивление: я совершенно не испытывал страха. Огонь был довольно силен, а безразличие бывалого солдата я еще не приобрел. Я говорил себе: «Если проберусь через Монши, все будет хорошо».

Потом я помню пробуждение- но не внутри, а во вне моего тела. Я знал, что умер. Я ничего не видел и не слышал, но воспринимал мое тело лежащим на белой кровати. Постепенно я осознал присутствие других людей, и каким-то образом я мог видеть то, что они видят и чувствовать то, что они чувствуют. Так, я понял, что в комнату вносят носилки, и для них уже не осталось места. Носилки стояли по обе стороны от моей кровати. Я знал, что там лежат раненые и умирающие люди, но не слышал ни звука. Я знал, что нас бомбят - не потому, что слышал взрывы, но так как ощущал шок, которым присутствующие вокруг меня люди реагировали на них.

Очень хорошо запомнился мне лежащий рядом мужчина. Я знал, что он был армейским священником и знал, что он боится смерти. Каким-то образом он застрял в своем теле, в то время как я был свободен от своего. Я подумал что-то вроде: «Как странно - священник и не догадывается, что ему ничего не сделается, когда его тело умрет!»

В этот момент мне было совершенно ясно, что быть мертвым - это совсем не то, что быть очень больным, слабым или беспомощным. Будучи не очень храбрым человеком, я бы, конечно, испугался сильного артиллерийского огня, но сейчас совсем не испытывал страха. Я отметил полнейшее безразличие к собственному телу.

Однако я не полностью потерял с ним связь. Мое тело взяли в операционную, и я отправился туда вместе с ним. Во время операции я, должно быть, был без сознания, и в самом деле, позже мне рассказали, что я находился шесть дней в коме. Но я слышал, как какой-то голос произнес: «Тонкие, пожалуйста». В ответ раздался женский голос: «Остались только грубые». Через несколько дней, когда я пришел в себя и с моей головы сняли бинты, няня сказала: «Хотела бы я знать, почему они использовали грубые нитки». Я ответил: «У них не осталось тонких». Она изумилась: «Откуда Вы знаете? Вы ведь были без сознания».

Наряду с подобными тривиальными воспоминаниями у меня осталось еще кое-что, не похожее на обычную память о прошедших событиях. Это было осознание того, что я пережил некоторый опыт, где все виды восприятия изменены, а физическое тело не нужно. Позднее я часто пытался восстановить ту уверенность, которая заставила меня сказать: «Если тело и будет разрушено, какое это имеет значение?», но не находил моста, по которому смог бы перейти из этого мира в тот. Смерть наилучшим образом соответствовала китайской поговорке: «Тот, кто не пробовал, не знает». Но я бы пошел дальше и сказал: «Кто не осознавал, что значит быть мертвым, тот не знает, что такое смерть». Мы можем сохранить в памяти почти любое переживание; но замечено, что те, кто пережил смерть, не могут восстановить ее ощущение.