|
Семинар 1953 года был рискованным мероприятием. Помимо моей воли сложились более напряженные условия, чем я мог предвидеть. Несколько человек прошло через жесточайший эмоциональный кризис. На какой-то момент ситуация стала угрожающей, но потом чудом все стало на свои места, и многие из присутствовавших уезжали уверенные, что для работы необходимы еще более суровые условия. Другие были напуганы и не согласились бы пережить такое еще раз. За те две недели, что мы провели вместе, я получил четкое указание во время одной из медитаций. В грудной клетке я услышал голос, который несколько раз произнес: «Иди на Восток». Я рассказал жене и ближайшим друзьям об этом переживании, и они согласились, что я должен следовать полученному указанию. Юго-Западная Азия Восток велик. Он простирается от Средиземного моря до Тихого океана и насчитывает в два раза больше жителей, чем во всем остальном вместе взятом мире. Куда мне направиться? Я решил, что бесполезно ехать в страну, языка которой я не знаю. Единственным восточным языком, которым я владел действительно хорошо, был турецкий. Я знал не только оттоманский и современный турецкий, но и несколько центральноазиатских диалектов. В широком смысле турецкий - это lingua franca, знание которого позволяет путешествовать от Балкан до Китайского Туркестана, от Волги до Нила - везде найдется кто-нибудь, кто поймет вас. Хотя со времен войны и произошли огромные перемены, те, к кому я ехал, принадлежали к старому поколению. В туркоязычных странах я буду чувствовать себя как дома. Я решил провести несколько месяцев в Турции, Сирии, Ираке и Иордании, а затем определить, куда отправиться дальше. Ничто не задерживало меня в Англии. Хотя моя жена была почти совсем привязана к своей комнате, она оставалась на попечении любящих людей и полагала мою поездку необходимой. Я также хотел избежать надвигающегося на меня положения незаменимого лидера. От такой опасности я избавлялся любой ценой, даже если нужно было бросить всех и все. Один ключ у меня был. Тридцать три года назад в Константинополе я познакомился с Али Хайдаром, последним шерифом, или стражем священного города Мекки, прямым потомком пророка Мохаммеда. У него было пятеро сыновей примерно моего возраста, один из которых, князь Абдул Меджд, был моим хорошим другом. Благочестие и бескорыстная доброта этих людей древней крови поразили меня, и я очень сожалел о, с моей точки зрения, гибельном влиянии Лоренса из Аравии, который поддерживал молодую ветвь рода и препятствовал возвращению законного шерифа по окончании Первой мировой войны. История наших отношений с арабами могла бы быть гораздо более благоприятной, поддержи мы шерифа Али Хайдара, который знал, как обращаться с Вахабистами. Все это, однако, теперь дело прошлое. Али Хайдар умер, а его сын теперь служил своему двоюродному брату, королю Иордании. — 248 —
|