|
В циркулярном письме он назвал меня своим представителем в Англии, но я знал, что для многих моя кандидатура неприемлема. Внутренне я находился в замешательстве. Я оказался подвешенным в воздухе, хорошо понимая, что не получил от Гурджиева того последнего урока, который он обещал. Я мог продолжать выполнять показанные им упражнения, а мадам де Зальцман научила бы меня новым. Но я был убежден, что мне требуется нечто большее, чем духовные тренировки. Было даже ясно, что именно: воздействие столь глубокое, что оно позволит старому человеку во мне умереть, а новому родиться. Как-то Гурджиев сказал: «Чтобы родиться, сначала надо умереть, но чтобы родиться сознательным, надо умереть сознательным!» Все, чего я уже достиг к этому моменту, позволило бы мне сознательно умереть, но я не владел секретом смерти и возрождения. Мне казалось, что тот, кто не знает его, не может быть Учителем, в подлинном смысле этого слова, и уже одно это заставляло меня уклониться от руководства гурджиевскими группами в Англии. Помню, я сказал себе: «Если будет на то Божья Воля, ты получишь и это, но в свое время. А пока - готовься, для этого у тебя есть все необходимое». В начале 1950 года по делам Powell Duffiyn я отправился в Вашингтон. Мадам де Зальцман жила в Нью-Йорке. Я слишком буквально воспринял ее призыв искать спасения в группе. Всюду, куда бы я ни пошел, был разброд, группы сохранялись только на словах. В Америке было две фракции: группа, основанная А. Р. Орагом двадцать лет назад, и более молодая группа, собранная П. Д. Успенским. Первая признавала только Гурджиева, а вторая смотрела на мадам Успенскую и ждала ее руководящего слова. Я с нетерпением ожидал, что падут все преграды и группы воссоединятся. Когда я сказал об этом мадам Успенской, она рассмеялась: «Мистер Беннетт всегда хочет служить человечеству. Он хочет единства, не понимая, что оно не приходит без понимания». Поговорив с ведущими членами обеих фракций, я понял, что не могу быть здесь особенно полезен, и вернулся в Англию с обновленным убеждением в том, что мое подлинное место в Кумб Спрингс. Здесь я мог внести свой вклад в работу, не выходя за пределы собственных ограничений. Вскоре в Лондон прибыла мадам де Зальцман, позволившая себя убедить в том, что она должна взять под свою ответственность работу в Англии. Я был очень рад, так как она, очевидно, вызывала уважение и доверие почти всех фракций, и именно в ее руководстве лежала надежда на объединение. Я уговаривал членов моей группы присоединиться к новым группам, которые она создавала в Лондоне, и все ученики в Кумб принимали участие в занятиях гурджиевскими движениями, которым их обучали члены французской группы. — 238 —
|