|
Изольда увидела перстень. Она широко раскрыла руки: - Вот я! Возьми меня, Тристан! Тогда Тристан перестал изменять свои голос. - Милая, как могла ты так долго не узнавать меня - дольше, чем эта собака? Разве дело в перстне? Разве не думаешь ты, что мне было бы отраднее, если бы ты узнала меня при одном напоминании о былой любви? Разве дело в звуке моего голоса? Звук моего сердца - вот что ты должна была бы слышать! - Милый, - сказала Изольда, - я, быть может, услышала его раньше, чем ты думаешь, но мы окружены кознями; могла ли я, как эта собака, последовать своему влечению, подвергая тебя опасности быть схваченным и убитым на моих глазах? Я оберегала себя, оберегала и тебя. Ни твое, напоминание о былой жизни, ни звук твоего голоса, ни самый этот перстень ничего мне не доказывают, так как все это может быть злым делом волшебника. Но при виде перстня я сдаюсь. Разве не клялась я, что, как только его уважу, хотя бы мне погибнуть, я исполню все, что ты пожелаешь, будь то мудро или безумно? Мудро или безумно - я твоя; возьми меня, Тристан! Она упала без чувств на грудь своего милого. Когда она пришла в себя, Тристан держал ее в объятиях, целовал ее глаза и лицо. Он вошел с ней под полог. В руках он держал королеву. Чтобы позабавиться юродивым, слуги приютили его под лестницей залы, как собаку в конуре. Он смиренно выносил их насмешки и удары, потому что порой, приняв свое прежнее обличье и красоту, он шел из своей берлоги в покои королевы. На охоте мысли о Тристане, возбужденные болтовней юродивого, не выходили их головы короля. Очень странно, что помешанный знает о Тристане то, что старательно скрывали от короля и о чем он сам узнал только от старца Оргина. После раздумий он решил, что может то был действительно сам Тристан, лишившийся разума от своей несчастной любви. Марку стало жаль своего племянника. И он подумал, не он ли сам виноват в том, что довел его до такого состояния? Вернувшись с охоты он еще раз рассмотрел юродивого, но так и не признал в нем Тристана. Было бы безумием признать в нем своего племянника, так умело он изменил себя. "Похож он на Тристана не внешне, а по своему состоянию. Посмотрел бы Тристан на этого помешенного как на себя со стороны, - подумал Марк, - тогда, может быть, одумался и перестал так себя вести». В память о прошлой службе Тристана Марк не прогнал помешанного, а оставил жить под лестницей – все-таки случайно выпитое Тристаном зелье спасло его самого от подобной участи, ведь напиток предназначался для него. Но спустя несколько дней две служанки заподозрили обман и предупредили Андрета. Тот приставил к женскому покою трех хорошо вооруженных дозорщиков. Когда Тристан хотел войти в него, они закричали: — 39 —
|