Как стать экстрасенсом

В этой книге сделана попытка систематизировать современные знания о биополе и сенситивных спо­собностях на основе восточной и западной школ пара­психологии. При этом автор основные вопросы пара­психологии рассматривает с точки зрения восточной, а конкретно — йоговской школы.

ОТ АВТОРА

Встречи с людьми, достигшими космического соз­нания, оставляют неизгладимый след в душе. Эти люди как бы излучают духовный свет, и в лучах этого света становишься внутренне чище, благородней.

Моя первая встреча с человеком космического сознания произошла более 30 лет назад, когда я учился в 9-м классе. В середине учебного года ушел на пенсию учитель литературы, и на смену ему при­шел новый, весьма преклонного возраста, бывший преподаватель пединститута. Я не помню его фами­лии, запомнились лишь имя и отчество — Владимир Алексеевич, но сам он как личность остался в моей памяти навсегда. Помню его импровизированные лек­ции по литературе (да-да, именно лекции, лекции, блестящие по исполнению и глубине мыслей, по сути своей совершенно отличавшиеся от того, что мы чи­тали в учебниках или слышали по радио), помню его благородное, несколько усталое лицо и пронзитель­ные своей синевой и какой-то внутренней чистотой глаза. И еще я помню блаженный трепет, который испытывал при его появлении в классе, как будто для меня наступал какой-то необыкновенный праздник. Иногда он не читал никаких лекций, просто навер­стывал упущенное и спрашивал всех подряд (при­чем спрашивал не по учебнику, а беседовал с учени­ком на какую-либо литературную тему), но ощущение праздника не проходило у меня и в такие дни.

В конце учебного года, перед экзаменами, Вла­димир Алексеевич заболел, и я по просьбе директора отправился к нему домой — навестить и, может быть, чем-то помочь ему (он жил один с шестилетним сы­ном; сын не ходил в детский сад, и Владимир Алек­сеевич брал его с собой в школу на уроки, где маль­чик, сидя за одной из парт, тихо перебирал игрушки или рисовал). В комнате коммунальной квартиры, где жил Владимир Алексеевич, царили порядок и чистота. Сын что-то рисовал в альбоме, а хозяин дре­мал в кресле. После стандартных фраз о самочувствии Владимир Алексеевич, уговорив меня задержаться на некоторое время, пошел на кухню готовить чай, а я расположился на стуле возле письменного стола и принялся рассматривать комнату. То была самая обычная комната тех времен: бедная мебель, скромные занавески на окнах. Но что привлекло мое внимание с первой минуты — это картины, висящие на стене напротив. На одной из них был изображен парусник в море (на мотив лермонтовского «Паруса»). На дру­гой — Лермонтов, стоящий на горной тропе и задумчи­во смотрящий на вершины гор, над которыми встает солнце. А третья картина сразу заворожила меня, и я долго не мог оторвать от нее взгляда. По размеру она была самой большой и занимала чуть ли не треть стены. Все ее пространство заливал яркий свет, иду­щий в виде еле уловимых, распространяющихся во все стороны волн от большого диска в центре. Как, какими красками, каким методом был изображен этот сияющий (но не ослепляющий, а приятный глазу), заливающий всю картину и как бы продолжающийся в комнате свет, мне было непонятно (да и сейчас остается непонятным). К этому диску устремлялся, как бы плывя по пространству, человек в легком го­лубом одеянии. И хотя лица человека не было видно (оно было обращено к диску), по внешним призна­кам фигуры, по знакомым жестам я догадался, что это Владимир Алексеевич. В левой части картины в виде отдельных кадров, наплывающих друг на друга и образующих спиралевидную ленту, были изображе­ны события мировой истории. В начале видимой части ленты (начала и конца у этой ленты не было: верхняя и нижняя части ленты сужались и уходили как бы в глубь картины, превращаясь в конце концов в точ­ки) — космический корабль, из которого выходят су­щества в скафандрах; затем несколько сюжетов из жизни цивилизованного мира; далее следовали знако­мые по учебникам истории основные исторические вехи; в конце ленты были изображены взятие Зим­него дворца и события второй мировой войны. В правой части картины также помещалась спиралевид­ная лента событий (как я потом понял, это были события будущего). Лента была длинной; картины, наплывающие друг на друга, были мелко выписаны и плохо видны, так как люстры в комнате не было, а одна лампочка под абажуром не позволяла рас­смотреть все подробно. Но я запомнил первые изображения: это земной шар, вокруг которого вращаются какие-то шары (очевидно, искусственные спутники), люди в скафандрах на поверхности какой-то планеты (очевидно, Луны), какой-то огромной мощности взрыв и панически убегающие в разные стороны люди; огромное количество людей на площадях.