Да! Нет!! Ух, ты!!!

В том нет ничего удивительного, ведь все в Природе работает так; вот, например, родник, источник: он постоянно изливается, иначе вода в нем затухнет. Так и любовь – тот же родник. Вот, наверное, почему с раннего утра и почти до позднего вечера он ежедневно проводил свои дни среди цветущих яблонь. Старец поливал их своей любовью, как дождь поливает землю небесной влагой. Михаил творил посредством своей любви, старательно укреплял жизнь. Это видел глаз, это чувствовала кожа всяк входящего в сад: человек может создавать вокруг себя поле благодати, такое райское пространство, что даже воздух становится разреженнее, от чего дышится легче.

И все-все вокруг Михаила питались животворящей энергией. Питались ей травинки, яблони, а особенно жаждали ее мелкие точильщики древесной коры. Потому-то и сложно было отделить плоды от их вредителей, доброе от злого – все сходилось в одном начале – человеке творящем. Отец Михаил и сам уже святился, словно яблоня, и все тело его было как ствол дерева – крепкое, гибкое, с сильными корнями и прекрасными ветвями, украшенными зелеными листьями, – даже не смотря на его почтенный возраст.

Святой Михаил был святым потому, что он чувствовал присутствие божественного начала во всем, он праздновал это присутсвие каждое мгновение, и он изучал таинство жизни, чтобы случилось понимание, которое можно передать наследникам. Михаил был стар годами, но был новым человеком в своей формации. Он был настоящим мистиком – живым движением весны бытия.

Как благоухает майский цвет яблонь! Глаз радуется белесому небесному покрывалу. И в такие дни время замирает, особенно здесь, в горном монастыре Двенадцати апостолов. Никто, наверное, не скажет точно, когда и откуда Михаил прибыл в монастырь, получил свое посвящение. Да и незачем это знать. Он был так гармоничен в этом месте, что казалось, будто человек родился прямо здесь.

Однако изредка его одиночество нарушал один гость. Гость этот был местным мальчиком, шестнадцати лет. Звали его Александром. Он был на вид как все подростки – совершенно обыкновенный. Чёрен волосами, жидкие усики едва пробивались на юном гладком лице. Мозолистые ладони, с ранних лет познавшие слово «труд». Поношенная, вытянутая одежка. Мальчик был молчалив, рассудителен и дисциплинирован невероятно. Причиной тому являлось строгое отцовское воспитание, да бедность семьи. Но вот, что было не так, как у всех других его сверстников, так это желание понять… Что понять? Зачем понять? Это мы узнаем чуть позже, а сейчас главное – именно его непреклонное желание получить понимание. Не знание, нет. Александр не стремился к наукам. Не тайну какую, тоже нет. Вся тайна человечества проста: руки – в труде, а сердце – в любви. Он-то как раз знал, что такое «руки – в труде». Может быть, Александр искал ответ на загадку о «сердце, которое в любви»? Да, и это тоже, поскольку истинную любовь мало кто может ощутить и создать в себе. Но было в его поиске еще и то загадочное, что он не мог осознать мыслью своей, но по наитию видел эту потребность искать и куда-то двигаться. Внутренний голос его не подвёл.